потолок был так высоко, что кружилась голова.
– Что произошло? – спросил Глеб, стараясь не замечать боль.
– Они сбежали, – ответил Ирт. – Решили не связываться. Ушли вон в ту дверь, и больше не показывались.
– Почему? – Глеб застонал, приподнялся на локте, осмотрел себя. Вспомнил схватку, и то, как острозубый Пиранья орудовал кинжалами.
– Ты – Богоборец. Человек в маске тоже узнал тебя. И увел учеников.
– Какой Богоборец? О чем ты? – Непонимание породило злость; злость, смешавшись со скопившимся страхом, превратилась в бешенство. – Что за ерунда?! Что тут творится?!
– Ты – отмеченный, – с достоинством сказал Ирт и отодвинулся. – Ты – Богоборец, Амнезия.
Глеб заскрежетал зубами.
– На твоей спине – Знак, – сказал пожилой крестьянин.
– Мы думали, это просто легенда, – добавил рябой здоровяк.
Глеб выругался и зажмурился.
Он не хотел ничего видеть. И не хотел ничего знать.
Он боялся.
Боялся, что невозможное окажется правдой.
– Кто я? – прошептал он.
– Ты – неуязвим для оружия и магии. Ты – быстр, как щегол, силен, словно буйвол, верток, будто змея. Ты умеешь биться любым оружием, и можешь драться голыми руками. Говорят, это ты дал богу его силу, а потом убил его.
Глеб ладонями зажал уши.
Но настырные молоточки отбивали ритм, а свернувшаяся змеей пружина вращала шестеренки памяти. И они цеплялись друг за друга, и проворачивались, проворачивались, проворачивались…
Глеб помнил дом. Свою квартиру – большую, трехкомнатную. И еще одну, другую – маленькую, темную, запущенную. Он помнил двор, вид из окон, березу, растущую у подъезда, кусты возле гаражей, где подростки вечерами распивали спиртное, теплотрассу, на которой любили спать бродячие собаки. Он помнил день операции. Была весна, с крыш сбрасывали снег, с карнизов сбивали сосульки, а он шел по улице мимо трепыхающихся флажков ограждения и думал… О чем он тогда думал?.. А у хирурга дрожали руки, а потом бабушка-сиделка баюкала, напевала что-то, и голове работал целый завод, что-то щелкало, гремело, стучало…
Нейроконтактер.
Дыра в голове. Зубастая гребенка контактов, запустившая щупальца в мозг, укоренившаяся в нем.
Мост в виртуальный мир…
Глеб не мог вспомнить, когда в последний раз он подключался к сети.
Нет, он помнил подключения, но все они были одинаково близки. Вернее, одинаково далеки. Какое из них было последним – он не мог определить.
Его память сделалась плоской. В его воспоминаниях не было времени. На них остались лишь отметки – словно даты в углах фотографий.
Да и сами события уподобились фотографиям – кусочки прошлых жизней, выхваченные вспышкой, пойманные объективом.
– Что со мной?
Вся жизнь – череда фотографий.
А между ними – зияющая пустота. Затягивающая. Гулкая. Гипнотическая.
– Что
