Он едва осмелился посмотреть ей в глаза, называя свое имя.
– Я очень рада познакомиться с вами, – с церемонной любезностью объявила Бренна.
– А могу я задать вам один вопрос, миледи? – спросил Куинлен.
– Пожалуйста, – милостиво разрешила она.
– Когда вы нас в первый раз увидели, вы очень испугались, и мы до сих пор удивляемся почему.
– Вы думали, мы хотим вам сделать что-то плохое? – спросил Эден. Он улыбнулся, давая понять, какой забавной нелепостью было бы подобное предположение. – Вы еще тогда молились.
Она почувствовала себя несколько растерянной.
– Да, я молилась… И действительно думала, что вы собираетесь причинить мне зло.
– Но потом, миледи, – вступил Оуэн, – когда вы узнали, что ничего плохого мы вам не хотим, вы все равно нас боялись. Почему?
Они что, никогда не смотрели на себя в зеркало? Или у них не водится такой роскоши? Но Бренна решила, что сейчас ни к чему было бы говорить им прямо, на кого они похожи, и только молча пожала плечами.
Кажется, никто из них не собирался сменить тему.
– Может, это из-за боевой раскраски вы нас так испугались? – предположил Оуэн.
– Я и в самом деле не могу вам ответить! Я просто боюсь вас оскорбить.
Непонятно, почему ее чистосердечное признание снова заставило их расхохотаться. Тогда она решила прикинуться совсем уж простушкой.
– Ну что ж, так и быть, признаюсь, ваша раскраска меня тогда страшно напугала, – сказала Бренна, кивая головой для пущей убедительности. – И ваши мощные фигуры, ваши манеры, одежда, грозные лица, и то, как солдаты моего отца испугались вас, а ведь их было двенадцать, а не пять, как вас… Мне продолжать?
К ее ответу они отнеслись как к комплименту. И тут Бренна решилась напрямую заявить им, что на самом деле не такое уж и жуткое они произвели на нее впечатление и что для настоящей английской леди, если она, конечно, в здравом уме, все это сущие пустяки, но в последний момент новая тревожная мысль промелькнула в ее голове и заставила немедля обратиться к Коннору:
– Я не буду наносить, как вы, боевую раскраску, вы должны понять. Это дикость, Коннор, и ты не жди, что я…
Ее протестующую речь прервал мужской хохот.
Не смеялся только один Коннор. Он вообще мало смеялся, как и подобает мужчине. Но сейчас он улыбнулся. Сердце ее быстро забилось. У него были красивые белые зубы, как и у всех остальных. Она удивилась: зачем наносить на кожу такую отвратительную краску и при этом так заботиться о зубах? Да, они очень странные. Сможет ли она когда-нибудь понять этих людей и найти свое место среди них?
– Женщины не удостаиваются такой чести.
Она даже не поняла, о чем он говорит.
– Какой чести?
– Раскраски, – объяснил Коннор. – Это разрешено только воинам.
Похоже, Коннор не шутил, и Бренна не осмелилась засмеяться, что оказалось нелегко. У нее даже в горле запершило от усилий сдержаться, но она должна была оставаться вежливой.
– Миледи,
