Лю Вэнь, и есть судьба. Здесь по крайней мере.
– Да, – подтверждает он уже в который раз. Некоторое время он видит только согнутую спину.
Затем на циновку лег первый свиток. Ну, наконец-то.
– Один, – сказал Ду Фу из сундука.
– Вот ваши четыре золотых.
– Два.
– Вот еще четыре.
– Три.
– Итого двенадцать.
– Четыре.
– А вы, я вижу, не теряли времени даром.
– Пять, шесть, семь…
– Уж не задумали ли вы проверить мою платежеспособность?
Вместо спины на миг показалось лицо бедняка, держащего за хвост волшебную птицу феникс.
– Я думал, – смиренно произнес он, – господин Лю Вэнь не шутил, когда сказал – все.
Господин Лю Вэнь сдержанно улыбнулся. Его слово – это те же золотые монеты.
– Тогда – еще?
– Буду рад познакомиться со всеми вашими замечательными произведениями, – сказал секретарь министерства церемоний с некоторым усилием.
– Тогда вот еще пять.
– Итого двенадцать.
– И еще семь.
– Девятнадцать.
– И двенадцать.
– Тридцать один.
– И пять…
Секретарь министерства украдкой смахнул пот.
– Вы плодовитый автор, – сказал он сухо.
– Все бедняки плодовиты, – последовал мгновенный ответ, напомнивший секретарю прежнего Ду Фу. – Это одна из немногих привилегий бедности, на которую никто не покушается. Не так ли?
Через час, оставив на циновке сто двадцать золотых монет и вексель еще на тысячу шестьсот, секретарь министерства, бледный и расстроенный, ушел, унося в грязном джутовом мешке четыреста тридцать рукописей. Это было все, что старик с реки, неудавшийся чиновник и не признанный обществом поэт по имени Ду Фу, написал за последние два года.
Обессиленный, сидел Ду Фу перед грудой золота. Игра далась ему нелегко. Равнодушными, холодными глазами рассматривал он золотые монеты. Их было больше, чем он когда-либо имел в своей жизни. Итак, он разбогател наконец. Он вспомнил бледное и потное лицо чиновника второго класса, подписывающего вексель. Он так ничего и не понял, благодетель. Ну ладно, этот урок он запомнит.
Золотые монеты на полу казались маленькими светлячками. Они освещали ему путь к дому. Внезапно он погладил золото рукой. Золото – это кровь и пот бедняков. Это его кровь и пот. Оно принадлежит ему по праву. Деловито пересчитал он монеты. Одну он разменяет на медь, остальные зашьет в подол халата – старого, конечно. И вексель – тоже.
Так он и сделал.
Теперь можно было трогаться в путь. Ему предстояла долгая и опасная дорога на Север. В Чанъань.
Прибор для письма он всегда носил с собой. Бумагу – тоже. Очевидно, он все проделал почти машинально. Придя в себя, он увидел стихотворение. Последние строки
