машин, заискивающе заглядывая в приоткрытые по случаю теплой погоды окна. К Бутыринской «Вольво» сперва подъехал безногий парень в грязном камуфляже, затем подошла худая бледная девица с младенцем на руках. Василий, выкинув сигарету, вручил калеке и молодой мамаше по полтиннику баксов и почувствовал себя Саввой Морозовым и Джорджем Соросом одновременно.
И тут за синеватым стеклом возникла девочка лет двенадцати. Угловатый силуэт ее странно не понравился Бутырину, но он тем не менее снова полез в бумажник. Опустив окно, Василий протянул нищенке купюру, и только тут до него дошло, что никакая это не попрошайка.
Девочка, одетая в кожаную курточку и круглую кожаную же шапочку, явно не нуждалась в подаянии – это было заметно и по выражению лица, и по тому, как уверенно она двигалась, и самое главное – по глазам.
Большие, волчье-желтые, шальные и тревожные, они заглянули в самую душу Бутырина, заставив его непроизвольно вздрогнуть.
– Чекань, крумило! – брезгливо отодвинув руку Василия с зажатым в ней полтинником, произнесла девочка.
– Чего? – не понял он, удивленно разглядывая свою визави.
– Лыпень, зырки завей, – презрительно улыбнулась желтоглазая, – жива твоя глохает. Табынь!
И девочка сделала странное движение руками – точно набросила на Бутырина невидимый платок или сеть.
– Э! Ты что, ненормальная? – Василий наконец убрал деньги и отодвинулся вглубь салона, – шарики за ролики заехали?
– Ладень! – звонко крикнула девчонка, хлопнула в ладоши и быстро ушла, грациозно огибая замершие автомобили.
– Да дура она, Василий Иосифович! Сумасшедшая. Не обращайте внимания, – сообщил Бутырину водитель, повернув голову к шефу.
– Сам вижу, что дура, – буркнул Василий, закрыл окно и снова полез за сигаретами. Хорошее настроение куда-то делось. Впервые с начала своей весьма успешной бизнесовой карьеры захотелось послать все к черту и нажраться. Но тогда Бутырин не придал этому значения…
…Судебный исполнитель, миловидная, хотя уже и траченная жизнью крашеная блондинка лет тридцати, сухо зачитала Василию решение суда. Привычно похмельный Бутырин внимательно выслушал всю эту бюрократическую галиматью, но в памяти осело главное: «…на основании вышеизложенного предписывается Бутырину Василию Иосифовичу покинуть вышеозначенную квартиру в течение двадцати четырех часов с момента оглашения ему данного судебного решения».
– Алька – сука! – хрипло сообщил приставам Бутырин. – А вы чего, все эти двадцать четыре часа тут сидеть будете, да? Караулить меня, что ли?
Блондинка, сморщившись от долетевшего до нее Бутыринского амбре, развела руками:
– Видите ли, Василий Иосифович, мы приезжаем к вам в пятый раз. Трижды вы нам не открыли, хотя за дверью явно слышались голоса. Один раз вас не оказалось дома. Боюсь, что все сроки, отведенные вам, давно прошли. Так что вам придется
