менее шести тысяч человек.
Воробьев охнул. Шесть тысяч! И это на его полторы сотни бойцов…
– Все понимаю, старший лейтенант, все понимаю… Но больше остановить их просто некому. Совсем некому, слышишь? Уж больно ловко они маршрут отхода выбрали. Если не ты – уйдут фрицы.
Ротный стиснул зубы так, что образовались жесткие желваки.
– Понимаю, товарищ генерал, – тихо проговорил он.
Что ж, если так, то… теперь надо удостовериться, что это действительно так. Приказ, конечно, дело серьезное, но старший лейтенант был опытным волком и потому желал убедиться, что позвонивший ему и правда является советским генералом и командует той армией, о которой говорит. А то мало ли… Может, немец готовит серьезную диверсию в тылах той самой дивизии, за охрану тыла которой и отвечает их батальон, и ему жизненно необходимо на какое-то время отвлечь роту Воробьева от выполнения служебных обязанностей. Немцы на такие финты куда как горазды. И возможностей у них, с тех пор как наступающая Красная Армия перешла государственные границы СССР, заметно прибавилось. Недаром дивизиям для охраны тыла теперь по батальону НКВД придается. Раньше-то одной ротой обходились…
– А откуда вы узнали, что моя рота находится в этой деревне?
– Да ничего я не знал, старший лейтенант. Нет у нас по докладам тут никаких воинских частей и подразделений. Так что просто посадил переводчика обзванивать все близлежащие деревни, на случай если кого случайно застанем. С тобой вот повезло…
Ротный молча кивнул. Что ж, похоже на правду. Но этого мало.
– А можно попросить вас пригласить начальника особого отдела?
Трубка несколько мгновений молчала. А затем отозвалась:
– Понимаю… Сейчас будет.
Старший лейтенант Воробьев ждал, не оглядываясь на своих, которые совершенно точно навострили уши, прислушиваясь к разговору.
– Начальник особого отдела 52-й армии подполковник Доценко. Слушаю вас.
– Товарищ подполковник, командир первой роты 239-го отдельного батальона войск НКВД старший лейтенант Воробьев. Не могли бы вы назвать мне имя и звание начальника особого отдела 72-й Гвардейской стрелковой дивизии?
Человек на другом конце провода тут же ответил. А затем перебил уже начавшего задавать следующий вопрос ротного:
– Проверяете, старший лейтенант? Правильно. Хвалю. Но у меня тут для вас полное подтверждение имеется. Передаю трубку.
И в следующее мгновение в телефонной трубке зазвучал знакомый хриплый голос:
– Ваня? Птичкин? Жив еще, чертяка?!
– Коля? – Воробьев слегка расслабился. Он узнал говорившего, да и это его прозвище – Птичкин – было известно только близким друзьям и сослуживцам. С младшим лейтенантом Пудлиным они познакомились и подружились в том же страшном сорок первом. Пудлин был командиром батальонного взвода станковых
