ему доклад по всей форме, но о таком Банг с майором не договаривался. Вот еще, много чести этому сосунку! Поэтому лицо второго лейтенанта О’Коннела довольно быстро пошло красными пятнами.
– А ну-ка, мастер-сержант, отдайте мне честь! – слегка приглушенным от едва сдерживаемого возмущения голосом приказал молодой лейтенант.
– Хо, так вы звали меня, чтобы потренироваться во взаимном отдании чести, сэр? – осклабился Розенблюм. – Так лучше нам выйти на ту площадку перед палаткой командира батальона, на которой штаб-сержант Каллахен гоняет провинившихся.
– Мастер-сержант! – взревел лейтенант О’Коннел, но сумел обуздать свою столь типичную для ирландца ярость и продолжил уже на два тона ниже: – Я знаю, что вы ветеран и потому презираете меня как человека, еще ни разу не нюхавшего пороха, что вы, сержанты, считаете себя привилегированной кастой, что вы земляки с командиром батальона, и потому…
Но тут уж не выдержал Банг. Этот сопляк смеет попрекать его особыми отношениями с майором, хотя именно из-за этих, черт возьми, особых отношений он до сих пор и терпит всплески раздутого самомнения сопляка!
– Послушайте, сэр, – перебил лейтенанта мастер-сержант, – если у вас есть ко мне важное дело, так говорите. А слушать ваши бредни я не обязан.
Второй лейтенант вскочил на ноги:
– Вы… я… я подам на вас рапорт! Вы пойдете под трибунал! Я…
– Да сколько угодно… сэр! – рявкнул в ответ окончательно выведенный из себя Банг и выскочил из палатки. Эх, жаль, брезентовым пологом нельзя приложить так, чтобы у этого мальчишки зазвенело в ушах…
– Ну что, опять поцапались? – лениво спросил Сэм, когда мастер-сержант вернулся к своим ящикам, укрытым тентом, и пнул занявшего его место товарища в подошвы армейских ботинок.
Банг только выругался в ответ.
– А ты подшути над ним, – предложил старый приятель, скорешившийся с Бангом еще в учебной роте, в такой далекой отсюда Джорджии, где Розенблюм, тогда носивший только капральские нашивки, гонял новобранца Сэма. Уж ему-то было известно, как может пошутить старина Джо.
Помнится, Джо назначили на дежурство как раз перед Днем Благодарения. И надо ж было такому случиться, что в их подразделение позвонила какая-то из этих чопорных белых леди. В южных, бывших конфедератских, штатах таких много. Так вот, престарелая леди, мучимая приступом патриотизма, сообщила, что они с товарками были бы очень рады, если бы им прислали пятерых солдат, чтобы те разделили с ними праздничный ужин. Джо Розенблюм тогда даже облизнулся в предвкушении. После Перл-Харбора пожилые экзальтированные тетушки, ранее презрительно поджимавшие губы при виде человека, одетого в мундир «этих несносных янки», пришли в крайнее патриотическое возбуждение. Так что можно было ожидать, что прибывших на обед солдат накормят до отвала… Но следующая фраза собеседницы повергла Джо, тогда еще не носившего прозвище Банг,
