дали северных снегов.И в звёздной мгле стоит большой сохатый,
Унылый лось, с крестом между рогов.
Александр, успевший опустошить вторую рюмку коньяку, встал и направился к Савинкову. Сергей, беспокоясь за последствия этой встречи, последовал за ним.
– Борис Викторович, разрешите спросить вас? – сказал Александр.
– Извольте, – равнодушно произнёс Савинков.
– Меня неотвязно терзает вопрос: как может православный русский, дворянин покушаться на жизнь великого князя? Значит, можно убить и помазанника Божия и при этом спокойно принимать почести и посещать кафешантаны?
– Полагаю – да. Не я придумал этот трагический балаган. Я лишь оружие в руках судьбы. Наша общая судьба – революция. А её в белых перчатках не делают.
– Простите, – поспешил вмешаться Сергей, – я корреспондент парижской газеты…
– Интервью не даю, пардон.
– Ну, ничего не поделаешь, пойдёмте, Александр. – Сергей взял его под руку и отвёл от стола.
– На этих перчатках, – пробормотал Александр, – кровь невинных жертв…
А на эстраде томная женщина с подведёнными глазами надрывно низким голосом причитала под аккорды пианино, плавно поводя руками, как бы плывя:
И ты, огневая стихия,
Безумствуй, сжигая меня:
Россия, Россия, Россия,
Мессия грядущего дня.
Александр, словно услышав скорбную весть, всхлипнул и сунул руку в карман (Сергей вздрогнул), достал носовой платок и шумно сморкнулся. Сказал сипло:
– Проклятые социалисты распинают Россию, как Мессию… Потеряли царя, теряем веру, потеряем и отечество… Как пить дать… А верно, пить так пить… Не пора ли ещё выпить?
Вечер катился под откос. Александр быстро хмелел, говорил о Париже, где не был, но теперь хочет побывать, чтобы «на этой “лярюлице” Этуаль отбить нос у бюста Волошина».
Сергей стал волноваться, как бы Александр не стал придираться к Волошину, который больше походил на мощного бугая, чем на нежного поэта.
Полина была молчалива и не могла преодолеть своего тревожного настроения. По-видимому, они с матерью вынуждены были серьёзно урезать расходы: из гостиницы перебрались в двухкомнатную меблированную квартиру на Васильевском острове.
Тщетны были предупреждения Кирилла Павловича. Массовое народное шествие с возможным противодействием правительственных войск Сергей не мог пропустить.
Среди демонстрантов, преимущественно матросов, солдат и всякого случайного серого люда он – в светлом парусиновом пиджаке, при галстуке, с записной книжкой – выглядел инородным телом. Впрочем, никто не обращал на него внимания. Толпа двигалась организованно, напряжённо. По-видимому, была осведомлена о возможности вооружённого столкновения.
Сергей на ходу записывал отдельные реплики. Пробовал задавать вопросы, но вразумительных ответов не получал. Смысл был примерно такой же, как лозунгов на транспарантах:
