людей, оставляющих после себя неизгладимый отпечаток везде, куда ступит наша нога.
Завтра утром мы возвращаемся в Швецию.
Я обожаю это место. И был бы у меня выбор, осталась бы здесь навсегда. Проводила бы долгую темную зиму при свете очага.
Но выбора у меня нет.
Надо возвращаться. Отпуск закончился. На две недели раньше намеченного срока. Нам предстоит расследовать cold case – висяк в маленькой деревне около Урмберга. Там восемь лет назад обнаружили скелет пятилетней девочки. Дело снова открыто. Мы отправимся туда сразу по возвращении.
Жизнь: всегда есть место, куда нужно ехать, всегда есть кто-то, кто в тебе нуждается.
На этот раз это мертвая девочка в древнем захоронении.
Я смотрю на записи в дневнике и размышляю. Ханне пишет о девочке, которую нашли в могильнике восемь лет назад. Мне тогда было шесть лет, я мало что помню, но папа рассказывал, что Малин собиралась с друганами нажраться у могильника и ждать привидение, но вместо этого наткнулась на череп, когда писала в кустах.
Пытаюсь представить, каково ей было. Посреди ночи, при свете полной луны, обнаружить скелет. Пытаюсь, но не могу. Слишком абсурдно. Такое происходит только в кино или в других местах, может, в Стокгольме.
Но не в Урмберге.
Продолжаю чтение.
Я не хотела уезжать из Гренландии раньше времени. Мы даже поссорились. Точнее, я ссорилась, а П. куксился. Я спросила: неужели мертвая девочка ему дороже меня? Он сказал, что я в свои шестьдесят веду себя как ребенок. Что он ждал от меня понимания.
Шестьдесят.
П. говорит, что я красива. Но я не вижу ничего красивого в морщинах и дряблой коже. Но, с другой стороны, есть вещи и похуже старения.
Моя память например.
С каждым днем она все хуже и хуже. Наверно, надо бы позвонить врачу из клиники памяти, но мне не хочется. Они все равно ничем не смогут помочь. Лекарства, затормаживающие процесс, я уже принимаю. Больше ничего с моей болезнью поделать нельзя.
Я сидела на кровати и пыталась вспомнить, чем мы занимались днем, но не могла. Часы испарились из памяти, словно их смыло мощным растворителем.
Память – она как дрозд.
Врачи говорят, что у меня «хорошо сохранились когнитивные функции».
Слабое утешение, но хоть что-то.
Я КОГНИТИВНО ПОЛНОЦЕННА, несмотря на морщины, седые волосы и деменцию.
Но я бы не стала писать такое в объявлениях о знакомстве: «Шестидесятилетняя женщина с хорошими умственными способностями ищет спортивного мужчину для уютных домашних вечеров и долгих лесных прогулок».
Вчера: П., разумеется, заметил, что что-то было не так, но я ничего не сказала, когда он спросил. Лучше умру, чем расскажу ему. Да, я эгоистка, но я не хочу его потерять – мужчину, которого я люблю, чье тело я обожаю.
Я не знаю, чем все это закончится. Мое состояние ухудшается. П. не захочет быть со мной. Или не сможет.
Тогда я его
