дыхание: Виктор сумел прочесть все ее потаенные мысли!
– Вы верите в это? В то, что души ушедших близких какое-то время остаются с нами?
Виктор нежно улыбнулся и кивнул; словно здоровался с кем-то невидимым.
– Да. Я знаю. Только так и бывает.
Машина свернула на Каменноостровский проспект. Дом номер 83 – таков был адрес церкви Рождества Иоанна Предтечи.
26
Скворцов старался ступать бесшумно, но это не помогло. Чувства страдальца были обострены до немыслимого предела; Виноградов, заслышав легкие шаги, встрепенулся; и тут же мысленно укорил себя за эту поспешность: осторожнее! Не делай резких движений! Твоя легкая душа еле-еле держится в недужном теле.
Виноградов скосил глаза: Скворцов стоял у края кровати.
– Нашли?
– Нет.
Из груди Виноградова вырвался протяжный стон, и Скворцов поспешил добавить.
– Но мы знаем, где ее искать.
– Где?
– В Фетиньино. Она сама заявила об этом в телеинтервью, и какой-то тип в ее квартире, представившийся другом, это подтвердил.
«Фетиньино»… Это слово ни о чем не говорило Виноградову; звучало, как загадочное заклинание, и, тем не менее, дарило надежду.
– Фетиньино… – через силу повторил он. – Так чего же вы ждете?
– Проблема в том, – Скворцов передернул плечами, – что это – маловероятно.
– Почему? – забеспокоился Виноградов. – Вы знаете что-то еще?
– Тот тип, который был у нее в квартире… Похоже, он украл мой бумажник. Вместе с документами. А это выставляет ситуацию совсем в другом свете. Теперь я думаю, что кто-то нарочно хочет направить нас по ложному следу.
Виноградов с трудом унял клокочущее дыхание, рвущееся из груди: так ведь действительно может дух вон.
– Ты ведь – из спецслужб? – приподнявшись, спросил он.
– Да, – подтвердил Скворцов.
– Значит, ты – профессиональный параноик. Мне наплевать, что ты там себе думаешь! Но если есть хоть миллионная доля шанса, значит, надо его использовать. Возьми мой самолет. И отправь людей… В Фетиньино! – последнее слово он произнес с наслаждением; оно ласкало распухший язык.
Виноградов откинулся на подушку и умолк.
Скворцов несколько секунд вглядывался во внезапно смягчившиеся черты обезображенного лица. Потом – топнул ногой.
Из-за ширмы пришла сиделка и уставилась на Скворцова тупым коровьим взглядом.
– Что с ним? – спросил Скворцов.
Сиделка провела ладонью над открытым ртом «шестьдесят шестого».
– Он спит, – послышался гнусавый голос. – Он не спал уже трое суток. Напрасно. Я говорила, что сон облегчает страдания.
Скворцов присмотрелся. Да, Виноградов спал.
– Сколько нам осталось? – спросил Скворцов.
– Нам? Не знаю. А ему – совсем немного, – сиделка выждала несколько секунд и ушла обратно за
