чтобы они не остыли. Пока он обозначал ось будущей фигуры, его горячие лезвия втопились в лёд, и он на первом же толчке со всего размаха о него приложился. Освободил место для соперников.
И это была одна из самых невинных проделок. Другой известной шалостью на общих сборах было мероприятие под названием «балалайка», или «велосипед». Спящему человеку в руку вкладывалась бумажка, которая затем поджигалась. Когда огонь доходил до руки, человек просыпался, начинал ею трясти, чтобы затушить пламя, а вокруг все хохотали: «О, парень заиграл на балалайке». Велосипед – то же самое, но с ногами. Впрочем, всё это из разряда пусть диких, но всё-таки шуток. Но совершались и откровенно мерзкие поступки, чего уж там скрывать: и коньки о батарею соперникам тупили, и воровали их из раздевалок.
Впрочем, «дикие поступки» совершались и позднее, в более благополучные времена. Накануне чемпионата Европы 1983 года мы тренировались во Дворце спорта «Лужники», на первой по-настоящему большой арене, построенной в Советском Союзе. Буквально за неделю до соревнований кто-то похитил коньки для обязательных фигур у двух спортсменок – Анны Кондрашовой, которая тогда тренировалась у Эдуарда Плинера, и Анны Антоновой, занимавшейся у меня. Потеря коньков для обязательных фигур считалась практически катастрофой, потому что такие коньки требовали особой заточки, подгонки, спортсмен должен был быть полностью к ним адаптирован.
В то время постороннему человеку попасть на территорию арены было практически невозможно, тем более оказаться в раздевалке фигуристов сборной СССР. Доступ в раздевалку имели только тренеры и спортсмены. Широкой сети магазинов «Фигурист» тогда ещё не существовало, доставлять лезвия из Англии и ботинки из Австрии в кратчайшие сроки было невозможно. Мне пришлось взять старые коньки неподходящего размера, попытаться как-то их переточить, а потом попросить ботинки у нашей известной танцорши, призёра двух Олимпиад, Ирины Моисеевой. Они были, наверное, на полтора размера больше, чем нужно. Кондрашова совсем недавно сменила свои старые коньки на похищенные, поэтому для неё вся эта ситуация не стала потрясением, и на следующий день она уже совершенно спокойно могла тренироваться.
Однако отсутствие собственных коньков для обязательных фигур у Антоновой практически сорвало её выступление, что было несвойственно для этой фигуристки. Анна как спортсменка отличалась двумя свойствами. Во-первых, потрясающей художественной выразительностью. В том сезоне она выступала с программой «Анюта» на музыку композитора Валерия Гаврилина из одноимённого балета и выглядела в ней великолепно. Во-вторых, она обладала тем качеством, которое я могу сейчас наблюдать у Сергея Воронова, – умением на соревнованиях продемонстрировать больше, чем на тренировках. Однако, к огромному сожалению, досадное происшествие с коньками роковым образом отразились не только на выступлении Ани Антоновой на тех соревнованиях, но и на всей её дальнейшей
