Синий камень! – выдохнула она.
И тогда Харпер увидел среди кусков стекла и полудрагоценных камней то, что так потрясло Ройан. Там красовалась идеально круглая синяя керамическая печать размером с серебряный доллар. В центре было изображение египетской боевой колесницы, а над ней – легкоузнаваемый ястреб со сломанным крылом. Картинку окружала надпись, сделанная египетскими иероглифами. Англичанину потребовалось не много времени, чтобы прочитать:
Я – ПОВЕЛИТЕЛЬ ТЫСЯЧИ КОЛЕСНИЦ
Я – ТАИТА, ПОВЕЛИТЕЛЬ ЦАРСКОГО КОНЯ
Ройан отчаянно хотелось сбежать из угнетающей атмосферы пещеры. Уат, проглотить который ее заставил Джали Хора, плохо взаимодействовал с теем, и от этого еще отвратительнее казался запах грязных котлов из-под еды, смешанный с парами катикалы. Некоторые монахи напились до бесчувствия, и к тяжелому воздуху переполненного помещения добавилась вонь от рвоты.
Однако Ройан оставалась в центре внимания аббата. Он восседал рядом с ней, поглаживая ее голую руку, и цитировал отрывки из амхарских церковных преданий. Тессэ давно перестала переводить. Ройан с надеждой посмотрела на Николаса, но тот сидел тихо, погруженный в себя, и не замечал, что происходит вокруг. Она понимала, что англичанин размышляет о керамической печати в митре аббата, поскольку Харпер бросал взгляды в сторону Джали Хоры.
Ройан хотелось остаться с Николасом наедине и обсудить потрясающее открытие. Возбуждение затмевало неприятные ощущения в желудке. Щеки ее горели, и всякий раз, когда она бросала взгляд на митру старого аббата, сердце ее начинало биться быстрее обычного. Она предпринимала значительные усилия, чтобы не протянуть руку и не схватить синюю печать.
Ройан понимала, что не слишком мудро привлекать внимание к кусочку керамики. Однако, бросив взгляд на Бориса, она уверилась, что тот не замечает ничего, кроме чаши с катикалой в руке. В конце концов именно русский предоставил ей долгожданный предлог покинуть пир. Он попытался встать, но ноги подогнулись. Охотник медленно повалился лицом в блюдо с остатками пропитанного жиром хлеба. Там Брусилов и заснул, громко всхрапывая, а Тессэ воззвала о помощи к англичанину:
– Что мне делать, алто Николас?
Тот посмотрел на неприятное зрелище: пьяный вдребезги охотник, весь перемазанный; даже из коротких рыжих волос торчали куски хлеба.
– Подозреваю, что нашему очаровашке на сегодня довольно, – пробормотал он.
Николас поднялся, наклонился к Борису и взял его за кисть. Потом резким рывком посадил и наконец взвалил на плечо, как пожарный угоревшего.
– Спокойной ночи всем! – объявил Харпер собравшимся монахам.
Лишь немногие из них оказались в силах ответить. Потом баронет понес Бориса, причем голова и ноги Брусилова болтались в такт шагам. Обе женщины заспешили за Николасом, который без остановки пересек террасу и поднялся по каменной лестнице.
– Не знала, что алто Николас так силен, – с трудом выговорила Тессэ. Подъем был
