находят свое выражение как у женщин, так и у мужчин, то это прямо указывает на нашу бисексуальность.
Осознание этих вещей приводит к дальнейшему пониманию того, что наш организм развивается рывками, определяющимися этими половыми периодами. День нашей смерти предопределен ими, так же как и день нашего рождения. Обострения болезней подчиняются тем же периодическим законам, что и сами эти явления.
Мать передает свои периоды своему ребенку, тем самым предопределяя его пол. Эти периоды находят свое продолжение в ребенке и с идентичным ритмом повторяются из поколения в поколение. Эти ритмы не могут быть воссозданы заново. Они будут воспроизводиться до тех пор, покуда живые существа воспроизводят себя половым путем. Они не ограничиваются рамками человечества, но действуют и в животном мире, а возможно, и среди прочих живых существ. Изумительная точность, с которой наблюдаются периоды двадцати трех или, в зависимости от обстоятельств, двадцати восьми дней, позволяет предположить существование глубинной связи между астрономическими отношениями и рождением живых организмов».
Фрейд высоко ценил труды Флисса. Он глубоко интересовался его идеями, одобрял их и восхищался ими, так же как, в свою очередь, восхищался его трудами сам Флисс. Фрейд был готов принять – или, по крайней мере, попытаться принять – его спекулятивные теории. Он даже попытался применить основные гипотезы Флисса в своей собственной жизни, обратившись сперва к гипотезе назального рефлекторного невроза, а после к предположению о периодичности всех биологических событий.
Гипотеза назального рефлекторного невроза привлекала Фрейда, возможно, еще и тем, что Флисс связывал многие симптомы, предположительно соединенные с назальной патологией, с вазомоторными расстройствами сексуального происхождения, которые он лечил, применяя при этом местные кокаиновые аппликации. Этим методом в рамках своих «кокаиновых» изысканий интересовался и сам Фрейд.
Много труднее понять причины, побудившие Фрейда принять теории Флисса о периодичности биологических событий. Мы можем лишь догадываться о том, что именно могло привлечь его внимание к этой «игре чисел»[89]. Как бы то ни было, гипотеза Флисса о влиянии неких периодов на даты рождения и смерти не преминула проявиться в овладевшем Фрейдом навязчивом, даже суеверном предрассудке. Он был уверен, что эти периоды определят время прихода и его собственной смерти.
Сперва новая работа Флисса произвела на Фрейда глубочайшее впечатление своим полетом фантазии. Однако в письме от 1 марта 1896 г. он мягко предложил Флиссу некоторые конструктивные замечания и попытался привести в соответствие отдельные стороны его позиции с собственной теорией неврозов. Фрейд полагал поначалу, что гипотеза периодичности Флисса может оказаться неким «органическим», физиологическим базисом для объяснения периодических приступов тревоги, наблюдающихся при тревожных неврозах. В ту пору он еще не догадывался, что в этой точке его выводы коренным
Тем не менее см. мое обсуждение особых значений чисел в традиционной еврейской культуре (глава 1).
