признал полицмейстер. – А в Иркутске польское присутствие еще с прошлого века очень сильно. Сколько их сюда сослали за бунты. Кто осел, завсегда своему поможет.
– Дашнаки готовы платить, они ребята денежные, – Лыков стал загибать пальцы. – Контрабандисты, фальшивомонетчики, конокрады, мошенники. У крупных уголовных атаманов, у кого остались помощники на воле, тоже будет спрос на такую услугу. Чтобы бежать и не попасться.
Гран хмыкнул:
– Вот и нашли общий язык. Сначала мы убедили вас, что Иркутск – город особенный. Тяжелый, опасный. А теперь вы доказали нам, Алексей Николаевич, что и ваша догадка имеет право на жизнь. Я сначала подумал: под меня копаете, высасываете из пальца эту «организацию». Извините, был грубоват… Ну, за дело! В случае чего обращайтесь в любое время дня и ночи.
– А почему все-таки Иркутск называют столицей беглых? Не просто же так?
– Потому, Алексей Николаевич, – ответил за губернатора полицмейстер, – что таково наше местоположение. Пять каторжных тюрем у соседей, в Забайкальской области. Огромный Александровский централ в нашей губернии. Ссыльные, можно сказать, под каждым кустом. Плюс каторжники строят две железные и одну колесную дороги. И все, кто бежит из перечисленных мною мест, стремятся попасть в Иркутск. А суньтесь в леса? Там толпы шляются, прямо как в Родительскую субботу на кладбищах. Летучки из котельников насчитывают каждая по десять-двадцать человек…
– Котельников?
– Да, беглых, которые носят на себе котлы для варки пищи. Лето, тепло, вот они и развлекаются, воруют да попрошайничают. К зиме придут сдаваться в полицию. Иных местные убьют с досады и закопают. А мы по весне насчитаем этих «подснежников» чуть не сотню.
– Осенью хуже всего, – подхватил Гран. – Закрываются работы: и рыбные промыслы, и золотодобыча, и дорожное строительство. Армия оборванцев приходит в город. Что им делать до апреля? Есть-то надо. Вот и начинается кошмар для обывателей…
Командированный выразил сочувствие начальнику губернии и откланялся. Полицейские вышли из кабинета чуть ли не в обнимку. В приемной их дожидался Аулин.
– Поехали все ко мне, будем сочинять план, – предложил Василий Адрианович.
– Что за план? – навострил уши начальник сыскного отделения.
– Сейчас узнаете. Господин Лыков приехал не столько нас ревизовать, как следовало из телеграммы Курлова. Он будет искать в губернии номера для беглых.
И полицмейстер изложил главному сыщику суть лыковской командировки: сжато и точно.
Аулин сразу схватил суть и поддержал питерца:
– Мы также полагали, что где-то эта сволочь отсиживается. Уж больно ловко иные прячутся. Нет их и нет. Все прошерстим, паспортный режим самый злой, каждую ночь притоны трясем – и бесполезно. А позабудем, отвлечемся – они всплывают. Есть у беглецов нора, есть!
– Мой попутчик по Енисею, начальник кордона, назвал эту нору еще изящнее: санатория.
– Тоже
