мы относим некоторые страны Африки, Азии, Латинской Америки, некоторые постсоветские республики.
Отличительные особенности управления в этих странах:
1) власть принадлежит группе (клану, сословию), которой принадлежат основные бизнесы в стране (и сельскохозяйственные, и индустриальные);
2) ангажированное гражданское судопроизводство;
3) высокие доходы получают те, кто приближен к правящей элите;
4) высокая коррупция;
5) высокие риски потерять бизнес по политическим мотивам;
6) отсутствие конкурентной среды;
7) проявление жесткости в политике, экономической и частной жизни;
8) непрозрачность политической и экономической информации и асимметричность доступа к ней.
Уровень развития промышленного сектора в таких странах технологически низкий даже при использовании нового оборудования и передовых систем автоматизированного контроля процессами. Все участники бизнеса (собственники, менеджмент и рядовые сотрудники) принимают правила игры на выживание, ключевые из которых – краткосрочность перспективы и риски потерять бизнес в любой момент. Качество человеческих ресурсов не определяет уровень получения прибыли. Игра бизнесменов в политику (получение лицензий, поиск покровителей среди власть имущих) обусловливает коммерческий успех в большей степени. Отношение к человеческим ресурсам поэтому бессердечное, если не жестокое. Такое же отношение формируется и у рядовых сотрудников к менеджменту и собственникам. Вот почему я условно называю такую ситуацию термином «неадекватная».
Постперестроечные изменения в экономике России говорят о том, что в России, если не в целом по стране, то в некоторых отраслях экономики и географических регионах, утвердился сельскохозяйственный тип управления.
И здесь мы приходим к фундаментальному отличию практики сельскохозяйственного управления промышленным сектором в России от стран, например, Латинской Америки и Азии. А именно к потере ценностных ориентиров и возрождению агрессии и жестокости в поведении членов общества (элиты и рядовых граждан).
В 1991 году на обломках тоталитарной империи, именуемой СССР, появляются новые государства. Новые элиты приняли принципы традиционного дореволюционного сельскохозяйственного управления с элементами коммунистического. Однако новые политические и бизнес-элиты не смогли возродить или создать новую систему ценностей, ограничивающих жестокость.
Уникальность ситуации заключается в том, что за тридцать лет в России выросло поколение без принципов, без религии, без коммунистической идеологии. Неудивительно, что даже трагедии (например, террористические акты в московском метро) для некоторых граждан (в данном случае водителей такси) рассматривались прежде всего как шанс заработать деньги. Говоря словами Льва Гумилева, в этносе стали доминировать субпассионарии. Их желания примитивны, им ничего нельзя доверить, они способны погубить любое дело
