озвучил он вторую мысль:
– Где ты взял этот номер?
– В следующий раз, когда мы встретимся, между нами не будет перегородки из бронированного стекла. И пока ты будешь умирать, я буду ссать на твое лицо.
Разговор мог доставить удовольствие только Билли, поэтому едва ли он стал бы отвечать на вопросы. Джон молчал.
– Я помню их мягкость на моем языке. Мне понравился вкус, – продолжил Билли. – Пусть и прошло столько времени, я помню их сладкий и чуть солоноватый вкус.
Джон стоял, глядя на пол из кремового мрамора, инкрустированный ромбами черного гранита.
– Твоя очаровательная сестра, твоя Жизель. У нее были такие аккуратненькие маленькие сисечки.
Джон закрыл глаза, сцепил зубы, шумно сглотнул, чтобы подавить рвотный рефлекс.
Он слушал ждущего киллера, слушал тишину и через какое-то время понял, что на той стороне связь отключили.
Попытался позвонить звонившему, набрав *69, но безуспешно.
15
На широком ночном столике между двумя кроватями стояли две лампы. Минни оставила свою включенной, на меньшем из двух режимов мощности, гибкую ножку распрямила, чтобы конус направлял неяркий свет в потолок. Среди прочего, и Наоми это действовало на нервы, маленькая девочка боялась летучих мышей не только оттого, что они вцепятся ей в волосы и поранят кожу на голове. Она боялась, что летучие мыши сведут ее с ума и остаток жизни ей придется провести в дурдоме, где не дают десерта. В данном случае Минни опасалась не летучих мышей, пусть в таком положении лампа служила для их отпугивания.
Обе лежали на груде подушек и могли видеть как забаррикадированную дверь, так и стул.
Хотя их родители выставляли к своему потомству многочисленные требования, детей не заставляли укладываться в постель в определенный час, при условии что вечернее время не тратится на телевизор и видеоигры. Однако от них требовалось принять душ, умыться, одеться и сесть завтракать с родителями в семь утра, чтобы в семь сорок пять приступить к домашним занятиям.
И только по субботам им разрешалось спать сколько угодно и завтракал каждый когда хотел. Разумеется, если та тварь в зеркале была такой враждебной, как предполагала Минни, они могли не дожить до субботы и, соответственно, остаться без завтрака.
– Может, нам сказать маме и папе? – предложила Наоми.
– Сказать что?
– Что-то живет в нашем зеркале.
– Ты им и скажи. Надеюсь, в дурдоме тебе понравится.
– Они поверят нам, если увидят.
– Они не увидят, – предсказала Минни.
– Почему не увидят?
– Потому что оно не хочет, чтобы они его видели.
– Так может быть в книге, а не в реальной жизни.
– Реальная жизнь – тоже книга.
– И что это означает?
– Ничего это не означает.
