съедят. Меня же покусали.
– Резонно. – Шала разобрал смех. – Право первой кости. Беги.
Пацан, прихрамывая и что-то выкрикивая, побежал дальше.
Улица немного петляла, и после очередного изгиба среди частных домов стали появляться здания, прежде бывшие общественными, – школа, редакция местной газеты, пара магазинов, – а дальше уже виднелись стены мечети. Когда-то белое строение стало серым, синий минарет давно поблек и облез, местами покрывшись ржавчиной. Аул заканчивался сразу за мечетью, и впереди виднелось бескрайнее пространство желто-зеленой степи, накрытой куполом голубого неба с росчерками белых облаков. Из боковой улочки, идущей параллельно предыдущей, появилась та же толпа сорванцов, и целенаправленно припустила за Шалом. Видимо, пострадавший пацан уже поделился главной новостью, и неизвестный человек для них оказался важней установления доминирующего статуса своего вида на территории или добычи пропитания.
Внешний вид юного воинства представлял красочное зрелище. Обычная одежда из потрепанных штанов и таких же рубашек с короткими рваными рукавами или вообще без них была усилена подобием доспехов из линолеума и кусков жести. Вооружение состояло из дубинок, длинных заостренных палок и нескольких луков. Бритые наголо и загоревшие дочерна, они скорее напоминали воинов африканского племени из предгорий Килиманджаро, чем сынов степного народа. Настоящие дети апокалипсиса.
Окружив всадника, мальчишки загалдели наперебой, яростно споря о калибре ружья, что торчало из кобуры рядом с седлом. Вдруг один, по виду самый старший, громко свистнул и поднял руку. Остальные послушно замолчали. Пацан важно подошел к Шалу и протянул руку.
– Ассаламаллейкум, агай.
– И тебе салам, бала, – кивнул всадник, пожав в ответ ладонь мальчишки, – ты тут вожак?
– Я. А вы откуда приехали?
– Издалека, бала, издалека. Отсюда не видно. Скажи-ка мне, где тут у вас кузнец?
– Там, – пацан показал на выезд из аула, – слева старая заправка, там он и живет.
– Спасибо, – кивнул Шал. – Зовут его как?
– Нурлыбек. А это шестнадцатый калибр или двенадцатый? – пацан похлопал по прикладу ружья.
– Двенашка, – хмыкнул Кайрат, – а что?
Мальчишка повернулся к товарищам и победно изрек.
– Поняли? Я ж говорил, двенадцатый! Агай, а агай! А есть пара лишних патронов? Или порох? Нам очень надо!
– Зачем?
– Самострел сделать. Собаки озверели совсем. Вчера Айсулу покусали, сегодня, вон, Серика.
– Домашние озверели?
– Дикие. Домашние на цепи сидят и дома охраняют. А эти с окрестных аулов приходят и в стаи сбиваются. На взрослых не кидаются, а детям за двор не выйти, – подросток сплюнул сквозь зубы.
– А взрослые где? Чего они эту проблему не решат?
– У них свои дела, – махнул рукой пацан в сторону степи. – Днем скот пасут, ночью его охраняют. Да мы и сами взрослые уже. Разберемся.
– Молодцы, – кивнул
