место другой рукой. Постелив вальтрап и амортизатор из мягкой подкладки, положил седло и затянул подпругу. И когда уже надевал уздечку, его позвали к столу.
Под навесом дунганин стал жаловаться шаману.
– Этот неугомонный уже в дорогу собрался. Может, вы, Еркебай-ага, образумите его?
– Нет, Фаты, не сможем мы удержать в руках неприрученного коршуна. Даже раненый, он будет рваться на свободу, – философски ответил шаман. – А нашему гостю действительно пора. Груз ответственности сродни мукам совести, и может так же сильно истязать душу. Не стоит удерживать того, кто рвется в путь.
– Эх, – горько вздохнул дунганин. – Ты кушай на дорожку, кушай. Шахадат! – позвал он дочь. – Собери что-нибудь Кайрату в дорогу.
– Еркебай-ага, – обратился Шал к шаману. – Скажите, чем я смогу отблагодарить вас за доброту? Может быть, вам нужно оружие? Забирайте любой ствол. Или, хотите, коня оставлю?
– Нет, – покачал головой Еркебай. – Конь тебе нужней, как и оружие.
– Может, сахару пусть раздобудет, Еркебай-ага? – влез с предложением Фаты.
– Нет, Фаты, – отрезал шаман, – есть в мире более важные вещи, чем твое минутное желание.
Он посмотрел на Шала и медленно, с паузами, заговорил.
– Послушай, сынок. Стар я уже. Знаю, недолго мне осталось ходить по берегу этого чистого ручья. Знания и силу передать тут некому. Ученик должен быть безгрешен. А чисты от грехов только дети. И в них сильней зиждется сила Жер-аны, сильней теплится искорка Создателя, чем в нас, уже познавших греховную сущность бытия. Я знаю, куда ты держишь путь. Это недалеко. Но именно там живет тот, кто мне подходит. Мальчишка, лет семи. До меня дошла молва, что умеет он разговаривать с любыми животными и подчинять их своей воле. Это очень хорошая особенность для баксы́. Приведи его сюда. Живет он с матерью и сестрой. И их приводи. Все равно бедствуют. А тут им будет хорошо.
Шал кивнул. В том, о чем просил старый шаман, не было ничего сверхсложного. Просто уговорить мать мальчика переехать из населенного пункта вглубь степи, подальше от людей. Нужно только найти верные аргументы. И он был уверен, что найдет. Иначе не выполнить просьбу будет не только неуважением к старшему, но и черной неблагодарностью. А неблагодарность являлась самым паскудным из всех пороков.
– Приведу, – твердо сказал Шал. – Обещаю.
Еркебай довольно кивнул, принимая обещание.
– Ну, чего ты не ешь? – Фаты поставил поближе тарелку с мясом и подкинул баурсаков. – В дороге проголодаешься.
– Рахмет, Фаты-ага, ем. – Шал потянулся к еде.
– Такое чувство, что родственник уезжает. – Дунганин не знал, чем себя занять, и все вертелся на месте. – Ты уж там постарайся поскорей дела сделать.
Шал хмыкнул и улыбнулся. Поведение старика было понятно без слов – он все надеялся выдать дочь замуж.
Наевшись и напившись чаю, Шал провел ладонями по лицу и поднялся.
– Спасибо большое за угощение, за вашу заботу обо
