контексте – время шло и до совершеннолетия Алексея оставалось совсем недолго. Она получила от детей хорошее письмо; они писали о сестре Алексея Лазаревича Ирине, ее дочери и сыне; о том, какие это добрые люди и как тепло они отнеслись к ним, совершенно чужим детям. На дворе стояло лето, в Астрахани жара; дети часто ходили на рыбалку и ждали – вот-вот поспеют арбузы. Вот-вот закончится война и мама приедет за ними.
Даже на фронте теплая погода принесла оживление; в штабе армии устроили просмотр патриотического кино и пригласили туда сотрудниц медсанчасти, а также Анастасию Сергеевну с ее заместительницей Варварой. Варвара была человеком партийным и строгим; иногда между ней и Осиповой происходили серьезные стычки по поводу графика работы и распределения пайка, но в итоге Настя хватала первую же попавшуюся прачку и тыкала истерзанными руками в лицо коммунистической партии. На том все и заканчивалось.
Просмотр фильма завершился небольшим фронтовым фуршетом; специально для дам кто-то из офицеров раздобыл несколько бутылок крымского вина. Веселились почти три часа кряду, и даже пригласили женщин танцевать под боевой аккордеон. С непривычки вино ударило в голову, и будто не война и не кирзовые сапоги на ногах – Настя кружилась в такт музыке и в тот момент была совершенно счастлива.
В полпервого ночи полковник Чернышев вызвался проводить дам до дислокации банного-прачечного хозяйства. Проводил и на прощание сумел незаметно опустить записочку в карман Настиной шинели. Ему было около сорока, столько же, сколько товарищу Осипову в год женитьбы на Анастасии. Высок и строен, зеленые глаза и темные волосы, острый волевой подбородок. Недавно его наградили звездой Героя за отчаянный ночной прорыв в тыл врага и доставку трех немецких офицеров с пакетом важных документов. Награда непременно означала скорое повышение в звании и должности.
Женщины вернулись в свой отряд к двум часам ночи. Настя и Варвара спали вместе, в кабине небольшого грузовичка; рядом стопки с чистым бельем и огромные пакеты хозяйственного мыла. Анастасия Сергеевна долго не могла заснуть, в памяти одна за другой пролетали картинки прошедшего вечера – звуки аккордеона, громкий смех и звонкие аплодисменты в такт музыке; Чернышев сидел позади всех и смотрел на Настю не отрываясь. На душе неспокойно, волнительно… даже не вспомнить; быть может, когда-то уже так было, такое же предчувствие, почти полная уверенность. Теперь все троекратно; теперь невозможно придумать причину и не сделать выбор, потому что война, и может быть завтра Настя в последний раз почувствует мужское дыхание так близко, как это только возможно.
На следующую ночь она пришла в штаб армии, он располагался на краю небольшой деревни; полковник Чернышев и еще несколько офицеров занимали домик одинокой старой женщины. Он ждал Настю около небольшого сарая, с корзиной в руке; в ней бутылка все того же крымского, палка краковской колбасы и полбуханки белого хлеба. Неслыханная роскошь. Они
