дактор редколлегии журнала «Окна» (Германия), член жюри Фонда ВСМ, Золотая медаль международного Ганноверского чемпионата по русской словесности (Германия), дипломант Турнира поэтов VI Международного фестиваля русской поэзии и культуры в Израиле, лауреат премии имени Белинского международной конференции «РОСКОН 2018».
ПОДМОСТКИ И ДЕКОРАЦИИ
Цафрир в переводе с иврита – «лёгкий ветерок», «морской бриз».
Большее несоответствие между именем и внешностью высокого, спортивного сложения мужчины особенного, средиземноморского типа, с копной кудрявых волос и сверкающей белозубой улыбкой трудно себе вообразить! Он – громкий, быстрый, с навешанными на него всевозможными гаджетами, стремительный, неутомимый и резкий! Цафрир – наш экскурсовод, руководитель «группы выходного дня» вполне себе обеспеченных буржуа, ничего лучшего не нашедших, как в свой свободный день шататься по улицам «ностальгического» Тель-Авива, слушая рассказы нашего громкого ангела-энциклопедиста.
Солнце уже начинало припекать.
– Как же ты хорошо придумала – купить эту летнюю шляпу! – похвалил муж мою специально к этому дню прикупленную широкополую спасительницу-шляпу…
Впервые в жизни я чем-то прикрываю голову… Может, умнею наконец-то?
Ещё радовала удачно найденная парковка, совсем рядом с местом назначенной встречи – под большим деревом, возле небольшого городского парка, в котором кучковались и отсыпались пугающего вида эмигранты – район-то неблагополучный…
В этом самом садике, или в палисаднике с детской площадкой – как вам удобнее, так и считайте, – нас уже ждали.
Усевшись на низенькой лавочке перед детской песочницей, мы вдруг все как-то разом увидели, что перед нами на пенёчке примостилась женщина.
Она сидела к нам спиной. Молодая стройная фигура, чёрное платье, по покрою которого трудно определялась его принадлежность к определённой исторической или модной тенденции, на голове повязан жёлтенький кокетливый бант-платочек, сразу же приковывающий внимание…
Она вдруг повернулась к нам и заговорила под взявшуюся ниоткуда, а точнее – из гаджетов Цафрира музыку:
– Что там, за моей спиной? Может быть, можно осторожно, хотя бы в маленькую щёлочку, подсмотреть – что там, за кулисами, в моём завтра?
После первых секунд недоумения мы начинали понимать, что перед нами – актриса, читающая из произведений израильского драматурга-классика Ханоха Левина.
Из труб детских горок показались лица проснувшихся темнокожих эмигрантов, облюбовавших этот сквер для ночлега.
Актриса закончила свой монолог, и мы, очарованные столь необычным началом прогулки, двинулись вслед за Цафриром по улицам, где Ханох, потомок хасидских раввинов из Лодзи, провёл своё полусиротское детство на улицах Нэве-Шаанан, что в Южном Тель-Авиве.
– Вот здесь родились Ханох и его брат. В доме давно живут другие люди, на доме – скромная табличка, говорящая, что здесь проживал поэт, драматург, писатель Ханох Левин.
– Здесь, из этого дома, в возрасте двенадцати лет он провожал в последний путь тело своего отца… Тоска, тоска по отцу, которого ему так не хватало всю жизнь, сопровождала его до конца дней. – Голос Цафрира гремел на всю улицу, из окон глядели на нас местные жители, привлечённые и заинтригованные шумом.
Как в декорациях левиновых пьес.
– А здесь, напротив, была лавка его отца, в которой он не очень успешно торговал, чтобы хоть как-то свести концы с концами…
В конце улочки появляется странно одетый человек, как будто из прошлого века, в чёрном неряшливом костюме и чёрной помятой шляпе, толстенький, смешной.
– Доброго здоровья, господин Шварц! Куда в такую рань? – гремит Цафрир.
– А, так и вы уже в курсе? Эта Шварциска уже успела рассказать и вам (почему именно вам, интересно?), что она хочет со мной развестись через раввинат? О боже, какое горе! Что сделал я этой женщине, этой мегере в юбке, которая обтягивает такие симпатичные окорочка? Не захотела дать мне поцеловать её пальчик, такой сладкий, такой аппетитный! Что такого, скажите мне, я сделал, что моя Шварциска отказывает мне в таком невинном удовольствии – поцеловать её пальчик в шаббат? И после всего этого она ещё грозит мне разводом!
Из-за угла дома появляется Шварциска, наша давняя знакомая из садика с ночующими эмигрантами.
И тут-то и разыгрывается замечательная сцена из спектаклей Ханоха, и тут-то выясняется истинная причина семейной бури любящих супругов!
Под наш хохот и хохот всех наблюдающих сцену выяснения отношений супругов из окон своих квартир выясняется, что пальчик, предмет вожделения Шварца, за минуту до того находился в носике уважаемой Шварциски и именно по этой
