ужасную тайну, которую хранила с таким трудом, она сказала:
– Он приходит сюда по ночам, когда я сплю.
Марти успела отворить дверь не больше чем на два дюйма, но, услышав эти слова, вновь закрыла ее, не снимая, правда, руки с замка.
– Что ты говоришь? Кто приходит по ночам, когда ты спишь?
Зелень глаз Сьюзен стала еще более ледяной, чем прежде; цвет становился ярче и прозрачнее под воздействием какого-то нового страха.
– Я хочу сказать – думаю, что это он. – Сьюзен уперлась взглядом в пол. На ее бледных щеках появился румянец. – У меня нет никаких доказательств, что это он, но кто еще это может быть, кроме Эрика?
– Так, значит, Эрик приходит сюда по ночам, когда ты спишь? – повторила Марти, отступив от двери.
– Он говорит, что не делает этого, но мне кажется, что он врет.
– У него есть ключ?
– Я не давала ему.
– И ведь ты же сменила замки.
– Да. Но он каким-то образом приходит.
– Через окна?
– По утрам… когда я замечаю, что он был здесь, я проверяю все окна, но они всегда заперты.
– Но откуда ты знаешь, что он бывает в доме? Я хотела сказать, что он здесь делает?
Вместо ответа Сьюзен пробормотала:
– Он приходит… крадется повсюду… крадется, все осматривает, будто какая-нибудь собака. – Она ощутимо содрогнулась всем телом.
Марти вовсе не испытывала к Эрику большой симпатии, но ей было очень трудно представить себе, как он ночью бесшумно карабкается по лестнице и проскальзывает через замочную скважину. С одной стороны, он не обладал достаточно развитым воображением для того, чтобы изобрести способ проникать в квартиру, не оставляя следов: он был советником по инвестициям с головой, полной чисел и фактов, но без малейшего вкуса к мистике. Кроме того, он знал, что у Сьюзен в тумбочке всегда лежал маленький пистолет, и он всегда испытывал глубочайшее отвращение к риску. Он был, вероятно, последним из людей, который пошел бы на то, чтобы попасть под выстрел, будучи принятым за грабителя, даже если бы в его мозгу и поселилось извращенное желание мучить свою жену.
– Ты замечаешь по утрам, что вещи стоят не на своих местах, – спросила Марти, – или еще какие-то следы?
Сьюзен не ответила.
– Ты никогда не замечала его присутствия в квартире? Никогда не просыпалась, когда он был здесь?
– Нет.
– Значит, по утрам появляются… улики?
– Улики, – эхом откликнулась Сьюзен, не добавив никаких подробностей к этому неопределенному выражению.
– Например, вещи передвинуты? Запах его одеколона? Еще что-нибудь этакое?
Все так же глядя в пол, Сьюзен покачала головой.
– Но что все-таки было на самом деле? – наступала Марти.
Ответа не последовало.
– Эй,
