несмотря на то что он нередко разделял взгляды пангерманистов.
Согласно взглядам Генри Корда Мейера, американского исследователя, долго изучавшего эту проблему, идея «Средней Европы» «играла подчиненную роль в официальных военных целях Германии и встречала сопротивление большинства военных и дипломатических лидеров Габсбургской монархии». Она представляла собой план экономического сообщества, основу которого должен был составить таможенный союз Германии и Австро-Венгрии с присоединением в последующем большинства малых и средних государств Европы. Мейер также пришел к заключению, что «только германский МИД постепенно проявлял искреннюю заинтересованность в какой-то форме среднеевропейской экономической интеграции». Фриц Фишер в своем более позднем исследовании, основанном на германских архивах, придает гораздо большее значение агитации за «Среднюю Европу», включающую малые восточноевропейские государства между Германией и «усеченной Россией». Бетман Гольвег, согласно утверждениям Фишера, неоднократно вел речь о ней и рассматривал как мощный фактор в формировании военных целей рейха. Согласно точке зрения Фишера, и Бетман Гольвег, и Рихард фон Кюльман (статс-секретарь канцлера по международным делам) рассматривали «Среднюю Европу» как наиболее удобный путь укрепления силовой позиции Германии на континенте и как предпосылку проведения рейхом «мировой политики». Штерн, изучая дневник Рицлера, пришел к такому же основному выводу. Тот целиком разделял убеждение Бетмана, что «такой новый порядок в Европе обещал больше постоянства, чем откровенная аннексия чужой территории». Рицлер также допускал, что «Средняя Европа» «была европейской маскировкой нашей воли к власти».
Никто не рассматривал Украину в ходе реализации важных проектов. В планах «Средней Европы» центральное место занимала польская проблема. Польша стала «горстью подлинной среднеевропейской земли» не только для Фридриха Наумана, главного разработчика концепции, но и для других приверженцев такой политики. Польская декларация от ноября 1916 года, принятая Берлином и Веной во время подъема или спада агитации за «Среднюю Европу», приветствовалась Науманом и его сторонниками как важный шаг в направлении осуществления намеченной цели.
Следовательно, немецкий историк Ханс Бейер был прав, расценивая период с конца 1914 по 1916 год как время, когда тень Польши доминировала «во всем треугольнике Берлин – Будапешт – Вена». То, что украинская проблема не играла существенной роли в немецкой экспансии на Востоке в этот период, вполне можно объяснить влиянием концепции «Средней Европы» на официальную политику Германии относительно Польши. Лишь в первые месяцы войны германская печать и определенные официальные круги уделяли Украине повышенное внимание.
Согласно проекту Наумана, в «Среднюю Европу» включалась только часть украинской территории, находившаяся под управлением Австрии (Восточная Галиция и Северная Буковина).
