и нерасторопности чиновников. «Скажите государю, что англичане ружья кирпичом не чистят, пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог от войны, они стрелять не годятся», – пытался донести Левша. Но никто его не услышал. Талантливых людей в России не меньше, чем где-либо. Не хватает только реального поощрения этих самых талантов. Нашлась кучка авантюристов или гениев, это уж как кому нравится, и подорвала вековые устои. Но не сменила ли одна деспотия другую?
Иногда Смиту, всегда увлекавшемуся историей, чудилось: СССР – новый Вавилон. То же смешение народов, та же гигантомания, осуществляемая за счет рабского труда. То же бесправие и нищета простых людей.
Да, официально декларировалась власть народа, но в реальности у этого самого народа сегодня было меньше прав, чем двадцать лет назад, при царском режиме. При царизме никто, даже грозный Иван, не смел одним мановением перста отправить миллионы людей, и не каких-нибудь строптивых бояр, а тружеников, на чьих плечах покоится благосостояние государства, под конвоем за тридевять земель. Но в то же время, для того чтобы сделать государство могучим, нужно построить десятки, а то и сотни заводов, подобных здешнему комбинату. А для этого нужны люди, много людей. И получалось: строя одно – разрушали другое. Огромные массы народа, перемалываемые государственными жерновами, превращались в пыль.
Смит понимал, навсегда в России он не останется. Придет час – сложит чемодан, и прощай, страна чудес. И, похоже, этот час приближался. Репрессии, которые в общем-то никогда не прекращались, стали после убийства Кирова усиливаться. Повсюду искали вредителей и шпионов. Похоже, подбирались и к нему. Смит понял это по поведению некоторых своих знакомых, того же Коли, соседа по комнате. Очень осторожно тот намекнул, что Смитом интересуется НКВД. Правда, американского подданного не так просто репрессировать. Для этого нужны веские основания.
Два обстоятельства удерживали его в Соцгороде. Первое – он считал, что собранных материалов для будущей книги о СССР пока еще недостаточно, и второе – Джон влюбился. Это было не просто минутное увлечение. С Аней он собирался навсегда связать свою жизнь.
Шахов нисколько не сомневался в том, что Аня позвонит. Не в ее интересах уклоняться от встречи. Так оно и случилось. Девушка позвонила ровно в двенадцать, и Шахов назначил встречу в городской гостинице, в триста первом номере. На робкое замечание Ани, что ее, может быть, не пропустят, Шахов заверил: с этим проблем не будет. Говорил он строго и холодно, как бы давая понять: встреча исключительно деловая, однако на самом деле рассчитывал на несколько иное общение.
В городе имелась всего одна гостиница. Находилась она рядом с заводоуправлением, и все высокие чины, приезжавшие в Соцгород, знаменитые артисты и циркачи останавливались именно в ней. Здесь же проживали и обычные граждане, приехавшие в город в командировку, или те жители, кто по каким-либо причинам не желал селиться в бараке. Гостиница считалась
