опасались, хорошо зная, что органы ни о ком и ни о чем не забывают. Поэтому Хохлова определили в милиционеры, чему он оказался несказанно рад, получив в руки столь любимые власть и «наган».
Как уже отмечалось, на Шанхай милиции ходу не было. Это не относилось лишь к Хохлову: здоровенный красномордый мужик ростом под два метра нрав имел крутой, зуботычины для него были привычным делом, а в случае необходимости он, не задумываясь, вытаскивал «наган». Но, несмотря на буйный нрав, был человеком справедливым, без причины никого не обижал и пользовался в народе уважением.
Хохлову не давала покоя странная смерть Вани Скворцова. Поэтому он решил самолично разобраться в столь щекотливом деле. Когда гомонящая толпа – а именно в нее превратилась скорбная процессия – возвращалась с кладбища, он догнал идущего вместе с ребятами Пантюху и тихонько отозвал его в сторону. Узрев над собой громаду легендарного Хохлова, Пантюха заробел.
– Давай колись, – без предисловий начал милиционер.
– В чем это?
– Как все получилось… ну, с братом?
– Я уже десять раз рассказывал…
– Послушаем в одиннадцатый.
– Пошли мы, значит, за кисляткой… – и Пантюха монотонно стал излагать подробности происшествия. Он устал их повторять, поэтому говорил словно автомат.
– … а потом Ваньку укусила змея… наверное, – довольно быстро закончил мальчик.
– Так укусила или нет?
– Доктор сказал: укусила…
– Ты сам-то веришь этой чепухе?
Пантюха уныло пожал плечами.
– Сорок лет здесь живу, – сообщил Хохлов, – а ни разу не слышал, чтобы гадючка кого до смерти закусала. Бывало, конечно, жалили. Но никто не помирал. Помню, товарища моего боевого, Гриньку Каленова, ужалила гадючка, так тот выдул штоф хлебного вина и оклемался.
– Ваш Гринька взрослый. А Ванька водки не пил…
– Понятно, что не пил, а все равно не верится.
– Доктор говорит: Ванька слабенький был, малокровный.
– Понятно, а ты сам здесь гадюк видал?
– Вроде нет, ящериц только…
– Вот и я говорю: в степи змей мало, если бы в лесу или на горах… Да и не жалят они сонных. Сказки это. Тут, видать, иное. Ты сам как думаешь?
– Отец меня лупил… матушка лупила… – невпопад промолвил Пантюха.
– Это плохо. Хотя, конечно, лупили тебя за дело. Бросил братишку…
– Я не бросал. Он сам…
– Что сам?
– От ребят отбился.
– А дальше, по-твоему, что случилось?
– Думаю, устал и пошел в поселок.
– А потом?
– Встретил кого-то, кто его…
– Убил?!
Пантюха кивнул.
– А
