не способен выдерживать физических нагрузок войны, а командиры рот и эскадронов были не многим моложе. От таких офицеров нельзя было ожидать каких-либо результатов в сражении, и менее всего в сражении против численно превосходящей армии противника под командованием такого молодого гения, как Наполеон, имеющей за плечами опыт многих лет сражений и воодушевляемой национальной идеей о своей великой цивилизаторской миссии.
Но в прусской армии были и другие серьезные недостатки. Даже до 1806 года общественное мнение относительно армии и ее командиров было неоднозначным, хотя в целом благоприятным. Во всяком случае, скептики не решались открыто высказываться до тех пор, пока катастрофа при Йене не воодушевила критиков армии и ее руководства и не возвела саму критику в ранг патриотического долга. Даже до этого находились независимо мыслящие люди, которые утверждали, что существующие порядки устарели и назрела необходимость реформ. Типичный пример такого человека – барон фон Штейн[15]. За четыре года до Йены он назвал «глупым предрассудком» то, что наиболее важные посты в армии остаются привилегией дворянства. И это замечание было обращено на всю систему. Знаменательно, что мы находим его в конфиденциальном письме к Заку в Хильдесхайм. После Йены этот пункт стал для общественности почти что аксиомой. Во всяком случае, поражение стало сильным аргументом в его пользу, и если приверженцы старого феодального режима в результате этих событий не изменили своих убеждений, то они держали свое мнение при себе.
Но, когда наполеоновские войны закончились, старая гвардия снова вступила в спор как по убеждению, так и ради собственных корыстных интересов. Консервативная идея класса-государства нашла своего выразителя в лице бранденбургского аристократа Фридриха Августа фон Марвица. Это был исключительно способный человек, наделенный острым умом и пылким темпераментом. Он получил прекрасное воспитание и в совершенстве владел ораторским даром – словом, личность незаурядная, подобно которой не было среди бранденбургской аристократии ни до, ни после него.
Интересно проследить, как подобный человек – достойный представитель своего класса – оценивал ситуацию, сложившуюся спустя тридцать лет после Йены. Вот что он писал в своих воспоминаниях:
«Стали известны такие вопиющие факты пренебрежения своим долгом, что можно подумать, будто армия представляла собой сборище трусов, предателей и идиотов, в то время как на самом деле те, кто предстал в таком виде, были просто невежественными, злобными, офранцузившимися стихоплетами.
Однако не стоит забывать, что:
а) основной изъян был на самом верху, и поэтому все проявления мужества, преданности и самопожертвования, имевшие место внизу, не оказали влияния на исход в целом, в то время как все дурное получило широкую огласку и принесло ужасные плоды;
б) все командиры, покрывшие в 1813 году и последовавших за ним годах славой имя Пруссии, одержавшие много славных побед над врагом и дважды входившие в его столицу как победители, в 1806 году уже были офицерами прусской армии и в большинстве случаев занимали командные должности. Среди них было шестьдесят командиров армейских
