последние препятствия на пути Дария I, повелителя народов Ормузского пролива, к тому, чтобы распространить свою власть и над европейцами. Только набиравшая силу энергия Европы была бы остановлена в своем зародыше и похоронена под этим всеобщим порабощением. А сама история мира, подобно истории Азии, превратилась бы в простое перечисление зарождающихся и исчезающих деспотических династий, набегов орд варваров, и судьбы миллионов людей навсегда склонились бы перед короной, тиарой и мечом.
Каким бы огромным ни казалось в тот критический момент превосходство персов над афинянами, это все-таки не дает нам оснований для того, чтобы обвинить Мильтиада и его сторонников в опрометчивости и поспешности при принятии решения на военном совете, а последующий ход развития событий назвать лишь результатом случайного стечения обстоятельств. Как уже отмечалось выше, будучи прежде владыкой Херсонеса Фракийского, Мильтиад имел возможность изучить персидскую армию. Как никто другой, он знал, как много слабостей скрывается под ее внешней мощью. Он понимал, что уже давно ее ядро не составляют кочевники и горцы Персии и Мидии, те, кто в свое время приносил победы Киру. Большая часть воинов теперь набиралась из числа представителей завоеванных народов. В отличие от своих хозяев они сражались больше по принуждению, не испытывая искреннего боевого порыва. Мильтиад был достаточно проницателен и дальновиден, чтобы понять превосходство греческой армии в снаряжении и организации перед тем, во что превратился грозный когда-то противник. И что особенно важно, он чувствовал энтузиазм и доверие со стороны тех, над кем ему было поручено командование.
Афиняне, которых он возглавил, после последних войн против соседних государств вновь почувствовали, что «свобода и равенство в правах гражданина рождают смелость; что они, которые под пятой деспота были не более умелыми бойцами, чем их соседи, будучи свободными, оставили всех далеко позади. Каждый сознавал, что, сражаясь за государство, он сражается за самого себя, и, какое бы оружие он ни держал в руках, он был полон желания полностью выполнить свой долг». Так историк, почти современник тех лет, описывает изменения в сознании народа Афин после того, как из города были изгнаны тираны. Мильтиад знал, что, когда он поведет воинов против вторгшихся врагов, среди которых находился и Гиппий, противник, которого афиняне ненавидели больше всего, за ним будет не просто армия, и он вправе ожидать от своих воинов примеров необыкновенного героизма. Что касается возможности предательства, то он был уверен, что изменники могут скрываться среди высокопоставленных горожан. Простые же воины и их командиры будут готовы сделать для общей победы все. Думая о возможности новых вторжений из Азии, Мильтиад справедливо надеялся, что первая победа вдохновит всех греков на то, чтобы сплотиться для борьбы с общим врагом. Кроме того, он надеялся, что скрытые пока в недрах Персидской империи семена бунтов и распада вскоре дадут свои побеги,
