вам.
Мы вошли в детскую. Младенца купали. Он радостно сучил ножками в воде.
– Пора его вынимать. Посмотрим, как будет себя вести в вашем присутствии. Надеюсь, он не будет сильно шуметь.
Алексея Николаевича извлекли из ванночки и обтерли, причем он не проявил при этом никакого недовольства. Царь вынул ребенка из полотенец и поставил его ножками на ладонь, поддерживая другой рукой.
И вот он стоял голенький, пухленький, розовенький – замечательный ребенок!
Император снова укутал сына и дал мне его подержать; затем мы вышли из детской.
Царь продолжал рассказывать о крепком сложении своего сына.
– Он ведь красавец? – А потом добавил, слегка наивно: – У него пропорциональная фигура. А самое милое – это его складочки на запястьях и лодыжках! Он хорошо упитан.
На следующий день царь обратился к императрице в моем присутствии:
– Вчера Мосолов представлялся цесаревичу.
У меня сложилось впечатление, что ее величеству это не понравилось. Уж не подумала ли она, что ее муж не слишком сдержан для монарха?
Муж своей жены
Николай был не просто заботливым и верным мужем. Он был в полном смысле слова влюблен в свою супругу. Он любил ее и не мог скрыть легкую ревность к членам ее свиты, ее занятиям и принадлежащим ей вещам.
В любом союзе одна сторона любит, а другая позволяет себя любить. В царской семье любящим от всего сердца был император; императрица отвечала преданностью, проявлявшейся в счастье быть любимой человеком, о котором она заботилась.
В то же время она ревновала ко всему, что лишало ее общества мужа. Она обладала типично немецким чувством ответственности и понимала, насколько многочисленны были обязанности мужа как главы государства.
Она с готовностью признавала, что Николаю II нужны длительные одинокие прогулки, которые он совершал, чтобы тщательно обдумать свои решения. Но понятия о «работе» у нее были довольно узкими.
Любые разговоры с людьми «не на государственной службе», любые приемы, не связанные с государственными делами, были в ее глазах пустой тратой времени. Она делала все, что в ее силах, чтобы до минимума сократить эти траты. Она не допускала никаких исключительных обстоятельств или проявлений энтузиазма, не важно, по какому поводу: все должно было быть спланировано в соответствии со сложившейся практикой.
Были еще священные часы чтения вслух по вечерам. Трудно представить себе какое-либо важное государственное дело, которое могло бы заставить императрицу отменить хотя бы один из этих интимных вечеров у камина.
Царь великолепно читал вслух. Он мог читать по-русски, по-английски (язык, на котором их величества говорили между собой и на котором писали), по-французски, по-датски и даже по-немецки (этим языком он владел хуже всего). Заведующий личной библиотекой царя господин Щеглов обязан был предоставлять императору
