не поднял головы.
– Для полковника ничего нет.
Полковник смутился.
– Я ничего и не ждал, – солгал он. Потом посмотрел на врача своим детским взглядом: – Мне никто не пишет.
Они возвращались в молчании. Врач, погруженный в чтение газет. Полковник, шагающий, как обычно: будто человек, который ищет потерянную монету. Был ясный вечер. Миндальные деревья на площади роняли старые листья. Когда они подошли к кабинету врача, начинало смеркаться.
– Какие новости? – спросил полковник.
Врач дал ему несколько газет.
– Неизвестно, – сказал он. – Попробуй что-нибудь вычитать между строк, пропущенных цензурой.
Полковник прочитал самые крупные заголовки. Международные сообщения. Вверху четыре колонки, посвященные национализации Суэцкого канала. Первая страница почти полностью занята извещениями о похоронах.
– На выборы никакой надежды, – сказал полковник.
– Не будьте наивны, полковник, – отозвался врач. – Мы уже достаточно взрослые, чтобы ожидать мессии.
Полковник хотел вернуть газеты. Но врач сказал:
– Возьмите их себе. Вечером прочитаете, а завтра вернете.
В начале восьмого на башне зазвонили колокола киноцензуры. Отец Анхель, получавший по почте аннотированный указатель, пользовался колоколами, чтобы оповещать паству о нравственном уровне фильмов. Жена полковника насчитала двенадцать ударов.
– Вредная для всех, – сказала она. – Уже почти год идут картины, вредные для всех. – И, опустив москитную сетку, прошептала: – Мир погряз в разврате.
Полковник не откликнулся. Он привязал петуха к ножке кровати, запер двери дома, распылил в спальне средство против насекомых. Потом поставил лампу на пол, подвесил гамак и лег читать газеты.
Он читал их в той последовательности, как они выходили, от первой страницы до последней, включая объявления. В одиннадцать часов горн возвестил наступление комендантского часа. Через полчаса полковник кончил читать, открыл дверь во двор, в непроницаемую тьму, и помочился, подгоняемый комарами. Когда он вернулся в комнату, жена еще не спала.
– Ничего не пишут о ветеранах? – спросила она.
– Ничего. – Он погасил свет и улегся в гамак. – Раньше хоть печатали списки пенсионеров. А теперь вот уже пять лет не пишут ничего.
Дождь начался после полуночи. Полковник задремал, но тут же проснулся, разбуженный болью в желудке. Услышал, что где-то в доме капает. Завернувшись с головой в шерстяное одеяло, он пытался определить, где именно. Струйка ледяного пота стекала вдоль позвоночника. У него был жар, и ему казалось, будто он плавает по кругу в каком-то студенистом болоте. Кто-то с ним разговаривал. А он отвечал, лежа на своей походной кровати.
– С кем ты разговариваешь? – спросила жена.
– С англичанином, который
