не хотелось. Киллер мог последовать за ним, подумав, что Тим решил передать деньги без лишних свидетелей.
– Меня нельзя нанять, и я ничего не продаю, – добавил киллер. – Вы продаете мне, а не наоборот.
– Да? И что я продаю?
– Идею. Идею, что ваш мир может быть полностью перестроен одним… маленьким изменением.
Перед мысленным взглядом Тима возникло лицо женщины на фотографии.
Он не очень-то понимал, как себя вести. Ему требовалось время, чтобы подумать, вот он и сказал:
– Продавец назначает цену. Ее назначили вы – двадцать тысяч.
– Это не цена. Это пожертвование.
Разговор становился таким же бессмысленным, как и любой другой за барной стойкой, и Тим уловил его ритм.
– Но за мое пожертвование я получаю вашу… услугу.
– Нет. Я не продаю никаких услуг. Вы получаете мое благоволение.
– Ваше благоволение?
– Да. Я принимаю идею, которую вы продаете, ваш мир кардинально перестроится моим благоволением.
Карие глаза киллера гипнотизировали, подчиняли.
Когда он садился за стойку бара, Тим решил, что лицо у него суровое, словно высеченное из камня. Теперь видел, что первое впечатление оказалось обманчивым. Ямочка на круглом подбородке. Гладкие, розовые щеки. Никаких морщин на лбу.
А обаятельная улыбка говорила о том, что он помнит любимую сказку о феях, которую читали ему в далеком детстве. Конечно же, человек с такой улыбкой не мог вести речь о смерти.
– Это не деловая сделка, – продолжил улыбающийся киллер. – Вы обратились ко мне, и я – ответ на ваши молитвы.
Слова, которые он использовал, говоря о своей работе, могли свидетельствовать об осторожности. Возможно, он всего лишь не хотел, чтобы запись их разговора стала бы изобличающей уликой. Но от сочетания этих эвфемизмов с играющей на губах улыбкой по коже бежали мурашки.
Когда Тим открыл клапан конверта, киллер предупредил:
– Не здесь.
– Не волнуйтесь. – Тим достал фотографию из конверта, сложил пополам, сунул в нагрудный карман. – Я передумал.
– Меня это не радует. Я рассчитывал на вас.
Тим передвинул конверт на уровень стула, который стоял между ними.
– Половина, как мы и договаривались. За ничегонеделание. Считайте, что это гонорар за неубийство.
– Вас никогда бы не связали со случившимся, – заявил киллер.
– Я понимаю. Вы знаете, как это делается. Я уверен, что знаете. Лучше вас с этим никто бы не справился. Просто я этого не хочу.
По-прежнему улыбаясь, киллер покачал головой:
– Но вы этого хотели.
– Теперь – нет.
– Вы этого хотели. И не зашли бы так далеко, если хотели, а потом вдруг расхотели. Человеческий мозг устроен иначе.
– Новые соображения.
– В данном конкретном случае новые соображения всегда появляются только после того,
