Анатольевна: Инга! Ангел мой! Это сон! Чудесный сон!
Станислав Иосифович (вытирая лоб платком): Уф, даже в жар кинуло! С одной стороны, это, конечно, обидно – так обойтись с родным братом, то есть, собственно, с обоими братьями… Но, с другой стороны, это его право.
Доктор Диксон: It's unbelievable… Прошу вас, sir… сударь, прочтите еще раз!
Лидия Анатольевна И Станислав Иосифович: Да-да, пожалуйста! Прочтите снова!
Казимир Иосифович: Вот именно, снова! Проклятье! Когда я трезв, ничего не соображаю… Какой, к чертову дедушке веер? Ян, где моя фляжечка? Отдай!
Ян: Когда уедем, не раньше. Кто клятву давал? Я только на этом условии с вами и поехал…
Казимир Иосифович: Изверг, отцеубийца! Один глоточек коньячку! Ведь гибель последней надежды!
Станислав Иосифович: Помолчи, Казимир! Читайте!
Слюньков (читает): «Сего тридцатого августа 1882 года, находясь в здравом уме и трезвой памяти, я, Сигизмунд Иосифович Борецкий, в присутствии нотариуса Степана Степановича Слюнькова…» (кланяется и вскрикивает, хвата ясь за поясницу). Проклятая поясница! «…Слюнькова объявляю мою последнюю волю касательно принадлежащего мне…»
Лидия Анатольевна: Ах нет! Не нужно все. Только самый конец.
Станислав Иосифович: Да, последнее предложение.
Слюньков: Извольте. Вот: «…Все вышеперечисленное движимое и недвижимое имущество, равно как и вклады в „Русско-Азиатском банке“ и банке „Кредит Лионнэз“, завещаю моей племяннице Инге Станиславовне Борецкой…»
Инга (пронзительно): Я же его просила!
Лидия Анатольевна: Господи! Да святится имя Твое!
Станислав Иосифович: Зачем девочке, почти ребенку, такое состояние? Душенька, ты и распорядиться им не сможешь.
Инга: Ничего, папенька, мне уже 21 год, я совершеннолетняя. А что там дальше?
Казимир Иосифович: Да-да, самый-то конец. Может, я недопонял? Ян, слушай!
Слюньков (читает дальше): «…моему племяннику Яну Казимировичу Борецкому завещаю свой бумажный веер, который передаю на ответственное хранение в нотариальную контору „Слюньков и Слюньков“. Далее только число и подпись.
Диксон: It's incredible! Absolutely incredible! Я лечил этот человек три месяца! Хоть бы мелочь завещал! Out of common decency!
Казимир Иосифович: Если б вы, доктор, его вылечили – тогда другое дело, а так за что вам? Он и мне-то, брату любимому, согбенному под ударами судьбы, ни шиша не пожаловал… Над племянником, несчастным юношей, жестоко поглумился. Бумажный веер, каково? Ян, сынок, принеси фляжечку… Плохо мне…
Ян: Да ну вас к черту, старый вы пьяница! Что я здесь время теряю! (Хочет уйти.)
Инга: Постой! Не уходи! Про веер это не просто так! Здесь какая-то тайна!
Ян: Не тайна, а насмешка! Будь прокляты толстосумы, издевающиеся над людьми.
Казимир Иосифович:
