style="font-size:15px;"> Директор рынка отказался выпить по рюмочке
В не слишком просторном, но зато со вкусом обставленном дорогой мебелью, декорированном икебаной в китайской напольной вазе и картиной в стиле офисного авангарда кабинете находились двое – лысоватый толстенький мужчина лет сорока пяти, с маленьким вздернутым шнобелем, в расстегнутом сером костюме, отдаленно смахивающий на артиста Де Вито, и высокая, необыкновенно худая, а оттого похожая на вяленую воблу дама в красном деловом костюме: юбка-пиджак, с короткой, почти под ежик, стрижкой платиновых волос и в нацепленных на длинный острый нос больших очках с дымчатыми стеклами. Тонкие, как у скелета, но обтянутые загоревшей явно на тропических югах кожей пальцы дамочки были сплошь унизаны кольцами из злата со сверкающими камнями, среди которых особо выделялся алый, чистой воды рубин.
На черном столе, за которым сидела эта колоритная парочка, россыпью и уже аккуратно сложенными и перетянутыми резинками пачками лежали деньги, преимущественно в долларах, хотя попадались и российские рубли.
Денег было так много, что взгляды Чахлого и шагнувших вслед за ним подельников, мельком облизав лица присутствующих, тут же прилипли к заветным шуршащим бумажкам, наличие которых являлось единственным пропуском в рай уже на земле.
Удивленный и рассерженный внезапным вторжением в самый неподходящий момент подсчета полученных за неделю барышей, директор Северного рынка господин Гордеев – а это был именно он – сначала застыл, втянув голову в плечи и испуганно уставившись на вломившихся незнакомцев откровенно бандитского вида, а потом, видимо вспомнив, что является важной фигурой, рывком поднялся из-за стола и, выпятив округлое пузо, своеобразно заменяющее крепкую богатырскую грудь, гневно возопил, указав визитерам пальцем на дверь:
– Кто?! Кто такие?! Что вам здесь надо?! Убирайтесь! – проглатывая буквы, скороговоркой выплюнул директор, наливаясь краской. – Я же приказал никого не пускать! Охрана, мать-перемать!..
Дама в очках – главный бухгалтер, – едва завидев нежданных гостей, чей внешний облик не предвещал ничего хорошего, в порыве понятных в возникшей ситуации чувств поспешила накрыть рассыпанные по столу и собранные в пачки денежки руками, но нечаянно смахнула часть из них на пол, где они сейчас и лежали, слегка трепыхаясь от ворвавшегося из коридора сквозняка.
– Успокойтесь, Юрий Самсоныч, что вы, право слово! – поморщившись, словно от зубной боли, с милейшей улыбкой спокойно сказал Чахлый. – Поберегите сердце, я знаю, у вас оно и так пошаливает. А за борова своего не беспокойтесь – он хоть и упрямый, но до сих пор живой. Давайте лучше поговорим о делах…
Оглядевшись, Чахлый пододвинул к себе стул, стоящий у стены, и, повернув его спинкой вперед, широко расставив ноги, уселся, продолжая строить из себя добряка и даже подмигнув торопливо собирающей с пола купюры относительно симпатичной бухгалтерше.
Двое других быков, подперев спинами входную дверь, молча
