я сердита, и Костька уговаривает меня простить негодяйку: «Ну, Ася, ну что тебе, ну будет диван еще чуть-чуть грязнее, какая разница, прости уж ее». Он зовет меня Асей с тех пор, как начал говорить, и мне это ужасно нравится, получается, что мы с ним общаемся как будто на равных. Да что как будто, так оно, в общем-то, и есть. Для своих неполных трех лет мой сын очень взрослый и рассудительный, он уже и читать умеет. Недавно в троллейбусе сердобольная бабуля посадила его к окошку, а он начал читать ей вслух вывески. Старушка чуть с сиденья не упала.
После завтрака быстренько мою посуду, в том же темпе убираю постели, а сама в это время думаю, стоит ли начинать уборку, или уж черт с ней. Ее ж если начать, как минимум час провозишься, а в магазин чем раньше придешь, тем больше шансов что-то купить. В конце концов я нахожу компромиссное решение – убираться, так и быть, не буду, лучше за это сегодня постираю. Стирки тоже полно набралось.
Замачиваю в ванне белье и начинаю собирать сумки в магазин. Так, большая сумка, в нее пакет, и еще пакет, и вот два постиранных висят (до чего ненавижу стирать полиэтиленовые пакетики, а куда деваться), и сумку поменьше, и бутылку для постного масла, и для нее еще отдельный пакетик, и корзинку для яиц. Яиц, я знаю, все равно не будет, они с лета в магазинах практически исчезли, летом в них кто-то обнаружил сальмонеллу, и яйца были объявлены вредным для населения продуктом. Их можно теперь найти на рынке по три рубля, и то только в субботу с утра. Месяц назад соседка тетя Нина втравила меня в яичную очередь в нашем универсаме, мы отдавились там, сменяя друг друга, три часа и урвали аж не по два (как положено по количеству визиток), а по три десятка девяностокопеечных яиц, но больше эти развлечения не для меня. Я эти яйца потом есть не могла, как вспомню про очередь, так тошнит. Впрочем, с тех пор яиц в магазине и не было.
Нет, не возьму корзинку, только тащить зря. А вот авоську еще возьму, мало ли, может чего замечательного укуплю. Кстати, чего вообще надо-то? Так, хлеб, молоко, понятно, и сметана, и сыр, и мясо, масла вроде было еще полпачки в морозилке, и… Да ладно, размечталась тут, сыру ей, чего будет, то и купим.
Одеваю Костьку в комбинезон, в процессе уговаривая его идти в магазин, а не гулять. Он, как любой мужик, терпеть этого дела не может, и, что касается нашего универсама, я его очень понимаю. А что поделаешь? Быстро собираюсь сама, надевая старое синее стеганое пальто из чего-то непромокаемого типа болоньи, – оно замызганное, но теплое, а в магазин в самый раз, толкаться там. На ноги, ничего не поделаешь, резиновые сапоги – не люблю я их, висят на ногах, как гири, да по такой погоде больше нечего.
Мы почти вышли, но тут собака подымает такой жалобный скулеж и вой, что я не выдерживаю и беру ее с собой. И ведь понимаю, что зря, что только мешаться будет, а все же… Надеваю ей ошейник с поводком, ладно, пошли.
Наш общий выход на улицу – это нечто. Тут основная трудность – катастрофическая нехватка рук. Одной я волоку коляску, другой Костьку и собаку, еще какой-то – сумки, а псина при этом скачет вокруг, опутывая всех поводком.
