Однако опосля оного ответа Бондарь ввел себе внутривенно смертельную дозу дигитоксина.
– И когда все это произошло? – спросил Свет, потому что и этот вопрос тоже нельзя было не задать.
– Вчера утром.
– Как вчера утром?! Это что же, получается, ее не было у меня весь вчерашний день?
Кудесник кашлянул, и Свету показалось, что этот негромкий звук призван скрыть испытываемое Остромиром смущение.
– Ничего не понимаю!
– Да, темное дело, – проговорил Остромир. – Впрочем, с какой стати мы уверовали в то, что наша наука до конца познала и самое волшебство, и волшебников?
– А может быть, здесь ошибка?.. Может, их обоих убил кто-то третий?
– Сыскники так не считают.
– Сыскники! – Свет, не удержавшись, фыркнул. – Могли бы и меня…
И тут же замолк, поняв, что слегка зарвался: не могли его привлечь к сыску. Попросту не имели права. Это стало бы нарушением законов сыска. Ведь чародей Сморода должен был считаться одним из подозреваемых. И даже не одним из, а, пожалуй, наиболее вероятным.
Отворилась дверь. На пороге бесшумно возник Всеслав Волк. Аки очнувшееся от дневной спячки привидение…
– Кудесник, только что прибыл посыльный от стражников. С тем самым пакетом.
– Давайте сюда.
Волк прошел к столу, положил перед Остромиром уже вскрытый пакет, застыл в выжидательной позе. Кудесник движением руки услал его прочь, вытащил из пакета несколько листов бумаги. Внимательно ознакомился, хрюкнул и передал один лист Свету.
Свет взял бумагу в руки.
Судя по всему, это был рисунок, сделанный художником стражи. Стремительные уверенные штрихи справно прорисовывали искаженное смертным ужасом девичье лицо. Художник был мастером: с первого же взгляда становилось понятно, что перед вами лицо неживого человека. Паче того, со второго взгляда становилось понятно, что перед вами лицо человека, убитого другим человеком.
Свет содрогнулся: до него вдруг по-настоящему дошло, что когда Криста обучала его любодейству на Торговой набережной, в гостевом доме на Шимской уже лежал ее остывающий труп. А в том, что на рисунке изображена именно Вера-Криста, не было ни малейших сомнений. Даже будучи мертвыми, эти глаза оставались ее глазами. По-видимому, в работе справных художников тоже присутствует какое-то волшебство…
– Это она? – спросил Кудесник.
Да, хотел сказать Свет, но горло сдавило, как бывает при внезапно нахлынувшей злобе, и он нашел в себе силы лишь кивнуть.
– Рисунок сделан Святославом Боровиком, – заметил Кудесник, отбирая у Света бумагу.
Свет снова кивнул – теперь он узнал манеру художника. Боровик был известным в стране портретистом, рисовал членов великокняжеской семьи и даже самого Святослава XI Рюриковича, своего тезку. Однако Свету и в голову не приходило, что столь даровитый мастер иногда работает на государственную стражу.
