в Москве, которое по логике вещей должно было бы быть «германским шпионским центром», оказывается идеальным источником информации для советской разведки.
Это он, Герхард Кегель, поздним вечером 21 июня 1941 года, когда до нападения Германии оставались считаные часы, вышел на встречу со своим куратором, «товарищем Петровым», и сказал ему одну короткую фразу…
По-русски сказал: «Нападение завтра, в 3–4 утра».
Герхард Кегель был, конечно, неординарным человеком.
По-детски ясные голубые его глаза и застенчивая улыбка скрывали острый аналитический ум и высочайший профессионализм. И именно этот неординарный человек и профессиональный разведчик оказался «глазами ГРУ» в Киеве.
Тогда, после нападения Германии на Советский Союз, Герхард Кегель вместе со всеми сотрудниками германского посольства вернулся в Берлин и, как ни в чем не бывало, продолжал служить в Имперском министерстве иностранных дел и, что совсем уже невероятно, продолжал через Ильзе Штебе поддерживать связь с Москвой.
В конце сентября 1941-го Кегель по заданию ГРУ отправляется в Киев. Официальная цель этой «командировки» – выявить среди украинской интеллигенции лиц, готовых рассказать по радио о своей «полной ужаса» жизни под властью большевиков.
А неофициальная?
Увидеть!
Увидеть, что происходит в оккупированной столице Украины.
Он прибыл в Киев 3 октября 1941 года.
Человек, с которым он должен был встретиться, – давнишний его приятель, майор Кох, был в отъезде. Кегель прождал его три дня и использовал это время для поездок по городу и окрестностям.
Многое видел.
А остальное поведал ему по возвращении Кох: «Вы слышали, Кегель, как здесь, в Киеве, был решен еврейский вопрос? Это произошло через несколько дней после того, как взлетел на воздух отель на главной улице…»
И… леденящий душу рассказ о Бабьем Яре.
Думается, что этот рассказ не был для Кегеля неожиданным.
Думается, что он уже видел «все» своими глазами. Тем более что в его распоряжении была легковушка и одет он был в шикарную серую форму Имперского министерства иностранных дел, при виде которой встречные немецкие офицеры брали под козырек.
А в Бабьем Яру в те дни еще шел расстрел…
Так что Кегель «видел», а после встречи с Кохом и «слышал».
Его миссия в Киеве была выполнена. Правда, только та ее часть, которая касалась задания Москвы. Что касается задания Берлина, то оно его мало интересовало.
Пришло время возвращаться.
Пишет Кегель: «Возвратившись в Берлин, я, прежде всего, условился с Ильзой о встрече. Была средина октября 1941 года…»
Доклад Кегеля был передан в Москву в средине октября 1941-го.
До взрыва Дома на Маразлиевской оставалась еще неделя…
А теперь давайте подумаем!
Герхард
