в Литтл-Комптон, – отвечаю я и добавляю: – А что?
Он не обращает внимания на мой пассивно-агрессивный тон. Какого черта?! Я не превышал скорость. И я не тупой заучка (вот почему обычно не ношу университетские майки). Офицер внимательно изучает мои нью-йоркские права. Да сколько можно?
Эми покашливает.
– Офицер, что мы нарушили?
Он неторопливо поднимает на нее взгляд, переводит на меня.
– Не включили поворотник.
Он что, мать его, издевается?
– А-а-а… – говорю я. – Извините.
Дженкс заявляет, что ему нужна «пара минут», разворачивается и топает к своей машине, переходя на трусцу. Какого черта? Почему он так торопится? Я вспоминаю свои проступки, свои тайные деяния, и у меня перехватывает горло.
– Джо, расслабься, – шепчет Эми и гладит меня по коленке. – Это мелкое нарушение.
Она понятия не имеет про четыре трупа. Меня бросает в пот. Я слышал о таких случаях: человека задерживают за какую-нибудь ерунду, его имя загоняют в дьявольскую компьютерную систему, и выясняется, что он виноват во всех смертных грехах. Будь у меня пистолет, я застрелился бы.
Эми включает радио. Проходит двадцать минут, пять песен, а офицера Томаса Дженкса с моими документами по-прежнему нет. Если все дело в штрафе за невключенный поворотник, то куда он сейчас названивает? И что он так внимательно изучает в компьютере? Неужели все закончится прямо сейчас? На взлете? Хотя мой «Айфон» показывает, что будет ясно, небо над головой затягивается тучами. В прошлом году я уже сталкивался здесь с полицией, только тогда представился офицеру Нико как Спенсер. А если он узнает меня по фотографии? И позвонит Дженксу? И скажет: «Я знаю этого парня»? И…
– Эй, Джо, – окликает меня Эми (я уж и забыл, что она здесь). – У тебя паническая атака? Не переживай ты так. Ничего страшного.
– Знаю. Просто ненавижу копов.
– Понимаю…
Она хлопает меня по коленке и достает из дорожного холодильника бутылку содовой. Содовой! Черт бы ее побрал! Это добивает меня. Эми делает большой глоток, а я вспоминаю Бенджи, и Пич, и… кружку!
Ту самую злополучную кружку с мочой!
Чтоб ей сгинуть! Я представляю, как горничная, убираясь, ненароком задевает ее, а потом с отвращением вытирает тряпкой лужу и промывает пол с хлоркой, чтобы даже запаха не осталось. Представляю золотистого ретривера (люди, покупающие летние дома у моря, любят больших собак), который, унюхав кружку, случайно опрокидывает ее и убегает на зов хозяина, а улика просачивается сквозь половицы и исчезает; я в безопасности. Представляю кузину Сэлинджеров, мерзкую, беззаботную сучку, не вылезающую из мессенджеров и соцсетей, которая не глядя закидывает в шкаф свои драгоценные туфли от «Маноло Бланик» или сандалии от «Тори Берч», а потом слетает с катушек, заметив, что они пропахли мочой, и с омерзением выкидывает их в помойку – и я в безопасности.
Хлопает дверца. Показывается
