отказываюсь обсуждать Макки, – отрезала Эбниз.
Это был безумный ответ, подумал Фурунео. Она же сама начала разговор о Макки.
Эбниз поджала губки и окинула Фурунео внимательным оценивающим взглядом.
– Ты женат, Аличино Фурунео? – спросила она.
Он нахмурился, заметив, что губы ее снова дрогнули. Несомненно, она была в курсе его матримониального статуса. Если для нее это было ценной информацией, то трижды ценным стало бы знание его сильных и слабых сторон. В чем цель ее игры?
– Моя жена умерла, – ответил он.
– Как это печально, – с притворным сочувствием пробормотала она.
– Ничего, я справляюсь, – сердито произнес Фурунео. – Нельзя жить прошлым.
– Ах, вот в этом ты, возможно, ошибаешься, – загадочно сказала она.
– Куда ты клонишь, Эбниз?
– Давай разбираться, – заговорила Эбниз после недолгого молчания, – тебе шестьдесят семь стандартных лет, если я правильно помню.
– Конечно, правильно. Ведь ты все это прекрасно знаешь.
– Ты молод, – продолжала Эбниз, – а выглядишь еще моложе своих лет. Мне думается, что ты из тех людей, которые умеют радоваться жизни и получать от нее удовольствие.
– Разве не все мы такие? – спросил он.
– Мы радуемся жизни, когда у нас есть для этого все необходимые составляющие, – сказала она. – Как это странно, найти такого человека, как ты, в этом идиотском Бюро.
Это уже было тепло, очень тепло – Фурунео, собственно говоря, и ожидал чего-то в этом духе. Интересно, кто такой этот Чео и что это за таинственный проект, с которым они носятся, как курица с яйцом. Что они могут предложить?
Некоторое время они внимательно и изучающе смотрели друг на друга. Это было сродни взглядам, которыми обмениваются борцы, прежде чем вступить в схватку.
Не предложит ли она себя? Млисс привлекательная женщина – полные чувственные губы, большие зеленые глаза, приятный овал лица. Видел Фурунео и голографические сканы ее фигуры – надо сказать, мастера красоты потрудились на славу. У Эбниз было достаточно денег, чтобы поддерживать себя в форме. Но предложит ли она себя? Фурунео было трудно ответить на этот вопрос. Мотивы не соответствовали такому вознаграждению.
– Чего ты боишься? – спросил Фурунео.
Это была смелая атака, но Эбниз ответила с обезоруживающей искренностью:
– Я боюсь страданий.
Фурунео попытался проглотить слюну, преодолевая невыносимую сухость во рту. Он не стал монахом после смерти Мады, но брак с ней был особенным. Это были отношения, выходившие далеко за пределы слов и тел. Если во вселенной действительно существовали прочные и устойчивые узлы соединения, то одним из них, несомненно, была их с Мадой любовь. Фурунео стоило только закрыть глаза, чтобы снова ощутить живое присутствие давно умершей жены. Ничто и никто не мог ее заменить, и, должно быть, Эбниз прекрасно об этом знала. Но она и не могла предложить ему что-то недостижимое.
Или все же могла?
– Фэнни
