наших рядах хуже предательства. Вот, ознакомься на досуге. А сейчас подпиши секретную расписку о неразглашении.
Старший дал бумагу и, тщательно осмотрев свежую подпись, сунул в карман форменного кителя. После этого подтолкнул к собеседнику тонкую кожаную папку, к которой был прикреплен листок бумаги с надписью «ПРОЕКТ ЛУГАРУ».
Задернув окна плотными шторами, Евгений Замлынский метался по квартире, боясь зажечь свет. Только что вернувшись от Зинаиды Крестовской, он первым делом запер входную дверь на все засовы и замки, потом тщательно зашторил все окна и только так вздохнул более свободно, оказавшись почти в полной темноте.
Впервые в жизни ему было страшно. Страшно так, как не было никогда в жизни, даже в день смерти отца, когда Евгений вдруг четко осознал, что остался на этом свете абсолютно один. Ему было страшно так, что от этого неприятного и незнакомого ощущения даже кружилась голова.
Зачем именно его втянули в этот кошмар? А начиналось так хорошо, так спокойно и даже невинно. Визит старого друга, которого не видел сто лет. Спокойная, размеренная беседа. Ресторан на Дерибасовской. Настоящий виски.
Тихий, вкрадчивый голос:
«Ты пойми, впервые в жизни у тебя есть шанс! Шанс стать кем-то, доказать, что ты и сам способен на многое, без помощи отца. Ты даже не представляешь себе, каких высот ты способен достичь! Ты поставишь на колени весь мир…»
Он никогда и никому не доверял. Почему же доверился теперь? Возможно, потому, что прозвучало имя Андрея Угарова? «Андрей работал на нас. Он стал очень состоятельным человеком. Его жизнь сломала одна-единственная ошибка – то, что он снова вернулся к той странной женщине, с которой уже расстался однажды. Она сломала его будущее, его игру. Я надеюсь, в твоей голове побольше мозгов, и ты не сделаешь такой ошибки?»
Евгений смешался, стал отнекиваться, и на языке у него все время вертелись глупые и как-то по-детски наивные слова о том, что это он, не Андрей, именно он столько лет был влюблен в эту странную женщину, Зинаиду Крестовскую. И его жизнь, его, а не Андрея, должна была быть связана с ней.
Он помнил тот страшный разговор с отцом, когда впервые в жизни признался ему в своей любви к Зинаиде, умоляя не подставлять ее, спасти.
– Любовь – это отлично, – сухо кивнул отец, – и я избавлюсь от любви к тебе самым простым способом. Мне не нужен сын слюнтяй. На кону стоит твоя карьера, все твое будущее. А ты хочешь спустить все это под хвост какой-то вертихвостки. Отлично. Я отправляю тебя в НКВД со всеми твоими прошлыми запасами морфина, которые я сохранил, и сам умываю руки. Я избавил тебя от этой гадости. И ею же тебя утоплю.
Морфий. Веселая компания на первом курсе. Кража – взлом институтского сейфа. Деньги, чтобы добыть морфий. Отцу тогда удалось все прикрыть. Но он сохранил кое-какие доказательства, которые могли стоить Евгению жизни. Он не сомневался ни секунды, что отец поступит с ним, как говорит. А ведь он так любил жизнь. Любил жить.
Евгений смалодушничал.
