Органа представителями гарнизона была ясна для всех. Но это пополнение могло состояться двумя путями. Или представители войск будут выбраны на явочных митингах, путём избрания случайных людей, оказавшихся на митинге, или же их можно избрать путём двухстепенных выборов: на собрании представителей войсковых частей, избранных тоже на своих полковых собраниях.
В первом случае в члены Комитета могли попасть случайные люди, совершенно не выражающие ни воли, ни мнений гарнизона, во втором, при планомерно проведённых выборах, возможно получить действительное представительство всего гарнизона.
Ясно, что Исполнительный Комитет должен был остановиться на втором пути, тем более, что попытки организовать явочные военные митинги для выборов на них представителей в Исполнительный Комитет уже были.
Президиум Исполнительного Комитета решил вместе со мной, Военным Комиссаром, поехать к Командующему Войсками для переговоров по этому поводу.
Назначен был определённый час для поездки к генералу Ходоровичу.
А тем временем, я решил отправиться к генералу Ходоровичу, как Военный Комиссар.
Ровно через сутки после первого визита и нашего первого знакомства я вхожу в тот кабинет, где вчера состоялась первая встреча и беседа по текущему моменту со мной, тогда ещё арестованным.
Я представился генералу и обратился к нему с предложением дать мне разрешение на посещение казарм для ознакомлении солдат и офицеров с текущим моментом и выяснения его значения для народа и армии.
– Вы разрешите, Ваше Превосходительство, мне посетить казармы. Ведь, многие в тумане. Не знают, что делать, как отнестись к текущим событиям. Наши офицеры, в огромном большинстве, стоят в стороне от политики и рискуют оказаться не в состоянии ответить на многие вопросы, которые несомненно сыпятся на них сейчас со стороны солдат. И выйдет осложнение, произойдёт недовольство. Нужно помочь и той и другой стороне. – так говорил я.
Я смотрел на свою должность военного комиссара не как власть, от которой зависит решение тех или иных вопросов, а лишь как на буфер, который должен смягчить взаимные удары, которые могут посыпаться со стороны солдат на офицеров и, иногда, со стороны этих последних на солдат. И вот почему мне хотелось немедленно же войти в гущу войсковой жизни, чтобы предупредить возможные печальные последствия.
Генерал Ходорович не понял меня и отказал мне в разрешении посещать казармы для бесед.
Я вполне понимаю его.
Человек ещё вчера видел во мне государственного преступника, которого департамент полиции, как опасного, решил отправить в далёкую Сибирь. Ещё вчера говорил он мне, что аттестация, данная мне департаментом полиции, весьма нелестна, и получил от меня ответ, что я, с своей стороны, не могу лестно отозваться о департаменте полиции. Ещё вчера он колебался, прежде чем решиться отпустить меня на свободу, и только, учтя возможность насильственного освобождения, решил взять на себя
