ветер, и стало очень холодно. После того как лицей покинут припозднившиеся ученики и преподаватели, не найдется ни одного сумасшедшего, который в морозный февральский вечер рискнет показаться на улице только ради того, чтобы полакомиться блинчиком, даже знаменитым фирменным изделием Пакиты под названием «Любимчик» (с медом, грецкими орехами, козьим сыром, итальянской ветчиной, инжировым вареньем и изюмом, вымоченным в роме).
В 18 часов 15 минут Пакита выключила плиту и убрала меню, которое Насардин написал восточной вязью на большом листе фанеры. Потом опустила решетку и, хлопнув в ладоши, произнесла с плохо скрываемой гордостью:
– А теперь пошли к нам!
Ибо вот уже три недели, как у Насара и Пакиты наконец-то появился свой дом, в двадцати километрах отсюда. Маленький домик, на который они копили всю жизнь, трудясь как муравьи и сберегая каждый грош.
Домик обошелся недорого, прежний хозяин оказался сговорчивым. Возможно, потому, что при разливе реки местность регулярно затапливает. Но когда я сказал об этом Насардину, он философски заметил:
– Сын мой, в этой жизни приходится делать выбор. Либо ты остаешься в городской квартире, смотришь на бетонные стены и слушаешь грохот машин на перекрестке, либо уезжаешь за город: там у тебя четыре комнаты, свой садик и вид на реку. Может, случится наводнение, а может, и нет, посмотрим. Что предначертано, то и будет. Мактуб!
– Да, но если наводнение случится?
– Там вода доходит только до этих пор, – сказал он, показывая на свое колено.
– Да, но если вдруг она поднимется выше, Насар?
– Ничего страшного, сынок. Мы водонепроницаемые.
Негроппо, Негруполис, Некрополис
18 часов 45 минут. На улице давно стемнело. В феврале дни короткие. Я не жалуюсь, просто рассчитывал, что сегодняшний день будет еще короче.
Пакита сидит справа, Насардин за рулем, а я на среднем сиденье, словно младенец Христос между волом и ослом.
Мы уже недалеко от их нового жилья.
– Этого только не хватало!..
Насардин качает головой, не отрывая взгляд от дороги. Пакита ошарашена.
Я только что в общих чертах поведал им историю своей семьи.
– Почему ты нам раньше не рассказывал? спрашивает Пакита.
Чувствуется, что она немного обижена.
– А ты бы мне поверила, если бы я рассказал?
– Конечно нет, ведь это уму непостижимо!
– А сейчас веришь?
– Конечно не…
– …Ты наш друг, – перебивает ее Насардин.
В переводе с насардинского это означает: «Друг не может лгать своим друзьям. Раз ты так говоришь, стало быть, так оно и есть».
– Тогда почему ты не умер? – спрашивает Пакита.
Но тут же спохватывается:
– Мы так рады за тебя!
И снова:
– А все-таки, почему ты не умер?
Понятия не имею.
Пакита
