сказала она, подойдя к ним, – Виктор, кажется? Я могу с вами поговорить?
Он посмотрел на нее быстрым и безразличным взглядом равнодушных карих глаз.
– Час назад вы говорили совсем другое, – пренебрежительно ответил он, отворачиваясь к Ивану.
– Слушайте, дело серьезное. Мне кажется, этих женщин никто не убивал.
– О чем вы? – спросил служитель церкви, перебивая её.
– Вы хотите сказать о самоубийстве, – ответил Виктор. – Я тоже подумал о подобной версии.
– Я не нашла у них никаких ран. Кажется, они умерли, приняв яд, если, конечно, никто не подсыпал им его умышленно, то это сделали они сами.
Виктор поддерживающе кивнул.
– Я также не нашел никаких следов убийцы. Никаких.
Священнослужитель стоял в недоумении, переводя взгляд со Светланы на Виктора и обратно.
– Я не понимаю. – Он встряхнул головой. – Зачем им убивать себя? Это же грех. Если они умерли таким образом, то в Рай попасть не смогут.
– Если говорить на вашем языке, то это сделали не они, а Дьявол.
Иван ахнул. Это было самое ужасное, чего он боялся больше всего. Рука мужчины непроизвольно потянулась к груди и схватила деревянный крест на веревке.
– Дьявол… Это ужасно.
– Мне кажется, что тут все не так просто, – почему-то неуверенно и с опаской сказала Светлана.
– Ох уж эти блондинки, ваше чутье вас всегда подводит, – усмехнулся Виктор. – Мне кажется, можно расходиться. Мы выяснили достаточно. Я поговорю с коллегами, и мы решим эту задачу.
– Вы хотите так скоро уйти? – служитель был в недоумении.
– Уже ночь. К тому же, мы узнали то, что могли. Больше это место ничего нам не даст.
Виктор звучно окликнул Павла, пытавшегося что-то сделать с объективом камеры, и тот, вздрогнув, обернулся на него, недовольно сверкнув серыми прищуренными глазами.
– Поехали отсюда, ночь уже. Или ты тут до утра будешь снимать трупы с разных ракурсов и пламя горящей свечи для отступлений?
Уткин ядовито усмехнулся в ответ, но ничего не сказал и, казалось, даже с каким-то облегчением выключил тяжелую камеру и снял её со своего костлявого плеча, которое теперь затекло и протяжно ныло.
Виктор закурил. «Дорогая марка», – зачем-то про себя отметил Павел и, встряхнув головой, специально стал смотреть в сторону, лишь бы не наблюдать за Виктором. Он был ему неприятен, но почему-то все равно притягивал взгляд. – «Пытаешься казаться таким дружелюбным, детективчик, а сам при любой возможности первым же и предашь, сдашься!». Необъяснимая злость волной прокатилась по телу Уткина, холодно сковывая сердце, и он сжал руки в кулаки так, что побелели костяшки. Он сам не понимал, почему так невзлюбил Виктора с первой же встречи. Сам его ухоженный внешний вид заставлял потрепанного Уткина беспокоиться. Он чувствовал себя какой-то серой облезлой дворовой псиной рядом с блестящим Виктором в выглаженном черном
