они постоянно ссорились.
Медсестра, ставшая невольной свидетельницей этого разговора, открыла окно.
– Наверное, нам всем не повредит порция свежего воздуха, – проговорила она.
И тут в комнату влетела птица. И стала бить крыльями над колыбелькой, где спала малышка. Потом села на боковую стенку, повернула головку и вперила в новорожденную свой блестящий глаз.
– Вот он, знак! – тихо воскликнул Хью.
Рен – это лучшее, что случилось в его жизни. Он купил ей первый бюстгальтер. Он разрешил ей красить ногти. Он убедил ее в том, что ее приятели просто дураки, когда Рен не пригласили на вечеринку к одной девочке, которая была в классе заводилой. А потом со злости выписал матери этой девицы штраф за переход улицы в неположенном месте.
Каждый август они восходили на самую высокую точку в Джексоне, чтобы увидеть метеоритный дождь из Персеид, во время которого казалось, что небо рыдает. Они, бывало, не спали всю ночь, говорили обо всем, начиная с того, кем из «могучих рейнджеров»[8] можно пожертвовать, и заканчивая тем, как найти человека, с которым захочешь прожить всю свою жизнь.
В этом Хью не преуспел. Он с самого начала ошибся в выборе. Анабель сейчас жила во Франции с парнем на десять лет моложе ее, владельцем булочной, который участвовал в Олимпиаде по выпечке хлеба и видел в этом смысл жизни. На самом деле человека, с которым он хотел бы прожить всю свою жизнь, пятнадцать лет назад акушерка положила ему на руки…
Хью оглянулся через плечо. Капитан Квандт, наклонив голову, общался по радио.
– Если ты не выманишь его, мои снайперы не смогут выйти на позицию, – сказал он Хью.
– Не мои проблемы, – ответил Хью, двигаясь вперед.
– Хью!
Он остановился.
– Ты не обязан строить из себя героя, – негромко произнес Квандт.
Хью встретился с ним взглядом.
– Я и не герой. Я просто отец, – будничным тоном проговорил он, затем расправил плечи и направился к двери клиники.
Вот она, дверь. За спиной остался воздух, спертый от жары, и единственный звук – жужжание москитов. Он постучал. Через мгновение услышал, как двигают мебель. Дверь распахнулась. На пороге стояла Рен.
– Папочка! – воскликнула она и шагнула к нему навстречу, но ее тут же втянули внутрь. Хью неохотно отвел глаза от дочери, чтобы взглянуть – впервые – на того, с кем он разговаривал все эти пять часов.
Джордж Годдард оказался худощавым мужчиной среднего роста. На лице щетина, рука, которая сейчас держала пистолет у виска Рен, забинтована. Глаза у него были настолько светлыми, что казались прозрачными.
– Джордж, – ровно произнес Хью, и Годдард кивнул.
Хью чувствовал, как пульсирует жилка на шее. Он с большим трудом сдерживался, чтобы не схватить Рен и не побежать. Это привело бы к катастрофе.
– Может, отойдешь и отпустишь ее?
– Оружие покажи, – покачал головой Джордж.
– У меня нет оружия, – поднял
Американский телесериал в жанре токусацу, созданный компанией
