отливает всеми цветами радуги. И во всем этом виновата она, Рен…
– Ты! – приказал человек с пистолетом.
Его голос вернул Рен к действительности. У него тоже было имя, но она даже думать об этом не хотела. Имя делало его человеком, а он – не человек; он – чудовище. Пока она предавалась размышлениям, человек подошел и, став перед ней, направил на нее пистолет.
– Вставай!
Остальные, как и Рен, затаили дыхание. За последние пару часов они все стали единым организмом. Мысли Рен проникали в головы других женщин, а те кожей источали ее страх.
Бинт на руке мужчины продолжал пропитываться кровью. И эта перевязанная рука была крошечной победой. Только поэтому Рен смогла встать на непослушных ногах.
Не стоило ей приходить в Центр.
Надо было так и оставаться маленькой девочкой.
Потому что теперь она может и не дожить до возраста, в котором взрослеют.
Рен услышала, как щелкнул курок, и закрыла глаза. Перед ними вставало только лицо отца: глаза цвета вылинявших джинсов, нежная улыбка, с которой он смотрел в ночное небо.
Когда Джорджу Годдарду было пять лет, его мать пыталась поджечь отца. Однажды тот заснул на диване. Мама облила грязное белье бензином для заправки зажигалок и вывернула пылающую корзину прямо на него. Здоровяк взревел, стал орать, сбивать пламя своими огромными ручищами. А мама Джорджа, со стаканом воды в руке, стояла поодаль.
– Мейбл! – вопил отец. – Мейбл!
Но мать спокойно допила воду до последней капли, не выплеснув ни одной на пламя. Когда отец выбежал из дома и стал валяться в грязи, как боров, мама повернулась к маленькому Джорджу.
– Пусть это будет ему уроком! – сказала она.
Он не хотел стать таким, как отец, но, поскольку из яблочного семечка может вырасти только яблоня с такими же плодами, хорошего мужа из Джорджа не получилось.
Однажды он это понял и решил стать лучшим из отцов. Ранним утром он отправился в Центр, последнюю клинику в штате Миссисипи, где еще делали аборты.
То, что отобрали у его дочери, ей уже никогда не вернуть. Не важно, осознаёт она это или нет, но он-то осознаёт.
…Он обвел взглядом приемную. Три женщины жались друг к другу на стульях, рядом присела медсестра, проверяя повязку на ноге раненого доктора.
Джордж усмехнулся. Доктор, мать его! То, что делал этот врач, при самом буйном воображении лечением никак не назовешь. Он должен был убить этого негодяя – и убил бы! – если бы ему не помешали, когда он только вошел в клинику и открыл огонь…
Он подумал о своей дочери, сидевшей на одном из этих стульев. Гадал, как она вообще сюда добралась. Приехала на автобусе? Или ее подвез кто-то из друзей либо (об этом он даже думать не хотел!) тот парень, который втянул ее в эти неприятности?
Джордж представлял себя в другой вселенной: как он врывается в дверь с пистолетом, видит дочь, которая, сидя в кресле, листает брошюры
