неотрывно смотря на нее расширившимися глазами. В тот момент он был похож на безумца, во взгляде которого отражалась гибель произведения искусства, созданного им.
«Наверное, именно такую картину видели Боттичелли и Микеланджело…» – почему-то пронеслось в его мозгу.
Раздались треск и шипение, и нарисованные горы начали стремительно и неумолимо приближаться к нему. Парень в ужасе отпрянул и попятился. Раздался страшный грохот, а его, окутанного облаком дыма, буквально выбросило наружу. Или это он сам выпрыгнул, движимый инстинктом самосохранения…
Глава 1
ЗАМУЖ ЗА СТАРОГО ЛЫСОГО КРОТА? НИ-КОГ-ДА!
Якопо сидел в торжественном, почти королевском кресле в своем кабинете. На стенах висели картины Пизано и Боттичелли, непременно в позолоченных рамах. Над письменным столом, загроможденным всякой всячиной, красовалась большая карта мира, а рядом с ней – изображение Дуомо. Около стены стояли высоченные стеллажи с множеством книг. Некоторые из них были отделаны особенно шикарно, например, Библия в бархатном темно-красном переплете, «Божественная комедия» Петрарки и книги Данте в кожаных переплетах. Кое-где стояли мраморные статуэтки, изделия из бронзы, слоновой кости, серебра, фарфоровые вазы…
Якопо чувствовал себя в этом кабинете важным и образованным, словно все эти предметы искусства являлись его личным изобретением. Разумеется, это было не так. Якопо был всего лишь коллекционером, перенявшим это увлечение, очевидно, от своей жены, наследницы династии Медичи. По крайней мере, теперь Якопо со всей страстью помогал наполнять великому герцогу Тосканы Франческо I Медичи едва открывшуюся Галерею Уффици шедеврами искусства. Многое он отдал из своей личной коллекции, а многое нашел по разным уголкам Апеннинского полуострова. Это стало для него своего рода охотой: услышать о прекрасном экземпляре и «заманить» его в свои сети. И он успешно занимался этим уже не первый десяток лет.
Сам Якопо пребывал уже в весьма почтенном возрасте, носил короткие седые волосы, прятал под длинную свободную мантию поплывшую фигуру и периодически страдал одышкой. Он все больше любил проводить время в этом самом кабинете за созерцанием картин и прочих предметов искусства или чтением книг.
Вот и в тот момент он решил взять с полочки что-нибудь из итальянской классики. Но внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошел молодой человек 25 лет: красивый, черноволосый, гладковыбритый, с добрым взглядом темных глаз. Но, судя по облику, никакой родственной принадлежности к Якопо он не имел, ибо был облачен в одежду, какую в XVI веке носили конюхи, находящиеся на службе богатых флорентийских семей. Его белая рубашка, видневшаяся из-под своего рода курточки из красного сукна, была украшена вышивкой из шелковых нитей. Черные короткие кальцоне были надеты поверх красных чулок, а походка была почти неслышной из-за мягкой кожаной обуви.
– А, это ты, figliolo3, – приветливо махнул Якопо молодому человеку,
