мальчишкам. Казалось, еще немного, и они покинут меня, оставят одну, ведь видно, как они тяготились ситуацией. Ну и пусть! Пусть сдадут меня в какой-нибудь пансионат для калек, лучше уж пусть чужие люди за мной ухаживают за деньги. Я тайком утирала вы-ступившие слезы, но Тимоша тут же слетел с подоконника и прилег рядом. Будто следит за каждым моим движением.
– Ну ты чего, малышка моя? Я рядом… может хочешь чего? Я мигом, или Дэна отправлю. Только скажи… может коктейль?
Я замотала головой, а Тим ласково стал вытирать пальцами слезы, нежно прикасаясь губами к моим щекам. От его ласки меня прорвало, и я стала кричать, рыдая и прося его отправить меня куда-нибудь, что вряд ли я уже поправлюсь. Мне уже казалось, что я навеки прикована к кровати, что навсегда закована в ненавистные доспехи. Странно, но Тим не перебивал меня, только гладил тихонько, глядя мне в глаза. Его огромные шоколадные радужки будто гипнотизировали меня, успокаивали. Постепенно истерика утихла, принеся спасительную усталость и сонливость. Я не стала с ними бороться, просто закрыла глаза и погрузилась в тихую дремоту, обняв большую любимую руку.
– Да мам… погоди, я выйду… – негромкий голос разогнал сладкое за-бвение сна. Тим разговаривал по мобильнику, сидя на краю кровати. Тоже видать спал. Я протянула руку к нему, погладила по спине.
– Я не сплю, разговаривай… не уходи.
Тимоша пересел на подоконник и стал разговаривать с мамой по те-лефону. Я не вслушивалась, проверяя свои ощущения после сна. Вроде не-много отпустило, тошнило совсем чуть. И чего-то так сильно хотелось, не могу понять, чего. Странно, хочу то, не знаю, что, но аж слюнки текут! Вот сейчас задам любимому загадку, пусть отгадывает. Я даже развеселилась. Тим тоже улыбнулся, глядя на меня. Улыбайся! Еще не знаешь, что тебя ждет.
– Да мам, полоскает третий день, прямо ума не приложу, что… да лад-но! Серьезно? Да, запишу сейчас… – Тим сорвался с места, подскочил к тумбочке, подхватил ручку и журнал с кроссвордами, которые мы разгадывали вечером. Потом вернулся на подоконник и стал что-то писать, приспособив журнал на коленке. – Ага, диктуй дальше… так… крепче чего? Гранита? Все, записал. Попробуем, может поможет. Мам, а тебе хотелось чего-то особенного, когда ты беременная была? Бензин нюхала? Так вот почему мне так машины нравятся! – Тимоша рассмеялся, я тоже улыбнулась. Люблю, когда он смеется, у него такой озорной вид делается, как у мальчишки. – Мам, как там отец? Я с Алексом говорил насчет него, он обещал лекарство новое достать, в штатах… привез уже! И как? Лучше? Ну и что, что дорого, главное, чтоб помогло. Вот Евушку вылечим, тогда за отца возьмемся, не отвертится… это Ксенька там? Дай мне ее, соскучился… Привет котенок! Нет маленькая, я пока не могу приехать… да, не получается пока…
Услыхав про котенка я вся превратилась в слух. Вдруг до меня стало доходить, что я снова ошиблась, поспешила с выводами. И будто в доказа-тельство Тим заговорил о бриллиантах.
– Давай так, я завтра тебе по
