солнцем воздухе проявилась полупрозрачная рука, стирающая кровь с очертаний лица.
– Ты перестарался, – недовольно заметила Алевтина человеку-невидимке. – Теперь ноги в руки… иначе привлечём внимание легионеров. Этот переулок боковой, он выведет нас к храму.
Она побежала к площади Венеры – невидимка следовал за ней.
– Прошу прощения, – на ходу оправдывался он. – Но патриций напросился. Я удивлён твоим терпением. Видит, перед ним – богатая женщина, так нет – всё равно лезет, как псих.
– Здесь таким поведением никого не удивишь. – Алевтина говорила быстро, не оборачиваясь. – Это же древний Рим. В лупанарах, или «домах любви», подрабатывают не только бедные женщины, но и дочери патрициев, чтобы скопить на браслет с алмазом, – это в порядке вещей. А уж жёнами политиков все лупанары и подавно забиты – Тиберий издал приказ: тем, у кого мужья заседают в Сенате, запрещается брать плату за любовь. Посему этот добрый человек и пытался всучить мне золото без свидетелей – а вдруг я супруга сенатора? Вообщето, я не должна тебе рассказывать столь пикантные подробности. Но ладно – ты у меня уже взрослый.
Воздух прорезало слабое, еле заметное свечение.
– И что? – полюбопытствовал невидимка. – Лупанары опустели?
– Для ангела, милый, ты задаёшь слишком много вопросов, – усмехнулась женщина. – Нет, не опустели. Патрицианкам так полюбилось проводить там время, что они бесплатно дарили ласки любому солдату… пока их мужья были заняты в Сенате[5]. А сейчас, пожалуйста, умойся – мы выходим на площадь.
Струи питьевого фонтанчика смыли кровь: прозрачное лицо ангела вновь слилось с воздухом. У храма Венеры-Прародительницы, как обычно, было многолюдно – паломники приезжали из самых дальних земель, чтобы взглянуть на зал, сочетающий белый мрамор с розовым гранитом. Посреди пышного великолепия высились сразу три статуи. Божественного Юлия, египетской царицы Клеопатры, а также самой богини любви, подарившей миру название для целого букета болезней. Позади храма колыхались листья слоновых пальм; на крыше, изнывая в клетках, заливались соловьи – их везли сюда специально, дабы слух верующих услаждало пение. Храмовая площадь со времён Октавиана Августа славилась тем, что здесь можно купить любой товар, а также нанять в услужение нужного тебе человека. У фонтана, в приятной близости от скульптур цезарей, притаились бронзоволикие уроженцы Иберии, из бывших гладиаторов. Они скрывали в лохмотьях короткие мечи, и к ним обращались в поисках наёмного убийцы. Рядом громкоголосо шумели торговцы индийскими шелками, татуировщики с иглами и сводни, всегда готовые предоставить гостям города тайные удовольствия. Жонглёры, обмотав себя лентами, плевались струями огня – однако никто из пресыщенных прохожих не бросил к их ногам и единого сестерция. Темнокожие вольноотпущенники[6], держа под уздцы лошадей, сгрудились под щитом с reclamare «Гладиатора месяца». Их древние повозки готовы были ехать даже в забытую богами Германику, откуда на
Ненасытность жён сенаторов уникальна. Позднее, в 40 г. н. э., уже Калигула издал императорский указ – даже бесплатно сенаторши должны принимать максимум 5 клиентов в день. Это не соблюдалось.
Раб, отпущенный господином на свободу.
