и уложенного под бок.
Уходя утром на работу, я нарочно заглянула в палисадник, но не обнаружила там ни следа таинственного ночного посетителя. Впрочем, в такую погоду следы могло запросто смыть дождём…
От этих невесёлых размышлений меня отвлёк Рэндон, неожиданно заглянувший в лавку с букетом нежных альстромерий.
Боже, как красиво! – выдохнула я. – Чью оранжерею вы ограбили, милорд?
– Пусть это останется моим маленьким секретом. Вообще-то я пришёл пригласить леди на прогулку.
– Но я не могу…
– Вам нужен свежий воздух. Вы целыми днями сидите в лавке, а вечером корпите над книгами, и оттого неважно выглядите, Элизабет. Будь Иннелин здесь, он сам немедленно выгнал бы вас отсюда.
«Интересно, откуда он знает, что я делаю по вечерам», – подумала я. Но вслух сказала другое:
– А вы так и не научились говорить комплименты!
– Постараюсь исправиться: этот букет я хотел подарить вместо тех альвийских цветов, которые не нужны вам не только из-за вашего невозможного характера, а… просто не нужны и всё.
Мы вышли на площадь перед ратушей, пестревшую разноцветными флажками, и попали в объятия ярмарки. После тихой маленькой комнатушки у меня даже голова закружилась. Чего здесь только не было! В одной палатке фермер продавал масло и шерсть, другая вся была увешана разнообразными имбирными пряниками, в третьей…
Жители Илсбери выглядели воодушевлёнными, на лицах – ни следа недавней настороженности и уныния. О жутких слухах насчет призрака напоминала только очередь перед палаткой, где торговали горячим вином из бузины. По преданиям, оно отпугивало нечистую силу. Впрочем, может быть, люди просто хотели согреться стаканчиком?
Нос дразнили разные вкусные запахи. Прямо на улице бойкие торговцы предлагали печеные яблоки, горячий печеный картофель в красных контейнерах. Где-то неподалёку слышался глас разносчика рыбы: «Рыба и хлеб, всего за монетку!» Рэндон с улыбкой предложил мне попробовать береговых улиток, но я отказалась. Брр! Не люблю морепродукты. Сошлись на пирожках с мясом.
– О, вот это интересно! – воскликнул вдруг Рэндон и потянул меня к одной из палаток, возле которой собралась приличная толпа.
В палатке за столиком сидел темноволосый кудрявый мальчик лет семи. В руке он держал гусиное перо. Мальчик макал перо в чернильницу и старательно, ровным почерком выводил слова. Он наклонял голову и временами останавливался, будто думал, что дальше написать. Я на первый взгляд не нашла в этой картине ничего необычного, кроме разве что юного возраста писца. Потом расслышала, как люди шептались «тонкая работа» и «механический человек». Мальчик оказался андроидом!
Хозяин палатки (он же изобретатель) рассегнул куртку на спине мальчика, продемонстрировав сложный механизм. Привести его в движение можно было пружиной, как
