улыбке. И о то, и о другое можно было порезаться.
Ангелина Григорьевна не приезжала, зато по своим каналам нашла временную домработницу, работящую и душевную, но слишком уж она серьезно относилась к своим обязанностям – торчала в доме с утра до вечера в буквальном смысле слова, не позволяя Ларисе подняться с постели.
Алексей проводил отпуск в праздношатании по городу и звонил ей весь день напролет, иногда только прерываясь, когда под дверью телефонной будки скапливалась очередь. Тогда он перемещался в другой автомат.
– А помните «Таинственный остров»? – спрашивала Лариса.
– Что именно? Предпринимая что-нибудь, я не нуждаюсь в надеждах, упорствуя в своих действиях, не нуждаюсь в успехах?
– Да… Только я имела в виду Гедеона Спилета, который диктовал Библию по телеграфу, чтобы первым сообщить в редакцию исход сражения.
– Можно и так. А еще я вам хотел сказать, Лариса, что надо бутылочку катать.
– Что?
– Бутылочку. The bottle, как выражаемся мы, филологи.
– Не поняла?
– Да господи! Горячей воды в бутылку наберите и катайте.
– Зачем?
– Чтобы на заднице желваков не оставалось. Если просто грелку положить, будет нагноение, а бутылочка – самое оно.
Через месяц Лариса чувствовала себя почти здоровой, но вредный профессор не разрешил ей выйти на работу, заставил цехового врача продлить больничный еще на две недели. «Сердечко – это не шутки!»
Конечно, не шутки, только Лариса стала с завистью смотреть, как домработница моет пол. После шести недель безделья ей самой хотелось это сделать. Она пыталась выторговать себе хоть получасовые прогулки, но Айболит и тут проявил твердость: «Да вы только взгляните в окно, матушка моя! Дождь, сырость и ненастье, самая ревматическая погода! Достаточно один раз промочить ноги, как вы на всю жизнь будете обеспечены пороком сердца».
Лариса проторчала дома целых два месяца – так долго она раньше никогда не болела. В первую же среду она поехала в ДК, вести группу, которая, как ни странно, не распалась во время ее болезни, а занималась самообразованием, которым она руководила по телефону.
Алексей не пришел.
Она целый час бродила по пустой библиотеке, ждала его до тех пор, пока не позвонили с вахты, поинтересоваться, не ушла ли она случайно с ключами домой.
Лишь только в следующую среду узнала от своих учениц страшную новость: человек, которого она любила, оказался жестоким убийцей.
Не верилось. Конечно, не верилось, что его теплая и чуткая рука способна нанести смертельный удар.
Только секретарша из ОДО, которая всегда все знала, сказала, что Алексея вычислили по столбику двухкопеечных монет, который он обронил во время преступления. Такие же наборы оказались в его рабочем столе.
Тут уж невозможно стало
