повторил он.
– Постоим.
Вдруг ее рука очутилась в его руке.
Так они стояли молча, прислушиваясь к мелодии, в которой были простор, радость и грусть.
И так же молча вернулись в ресторан, когда музыка кончилась.
Лариса стала искать Никиту и быстро нашла его там, где оставила, в когтях исполкомовской дамы.
Она растерялась. Устраивать сцену ревности пошло и неприлично, поэтому она вернулась в банкетный зал и подсела к двум пожилым дамам, которые не хотели танцевать, а с удовольствием пили вино, закусывая конфетками. Они обе работали в редакции «Ленинградской правды» и оказались весьма интересными собеседницами. Никита не появлялся, незнакомец тоже исчез, и Лариса выпила сначала один бокал, потом второй и в итоге довольно прилично наклюкалась.
Муж обиделся, что она не шуганула от него приставучую исполкомовку и что выпила, хотя он тысячу раз говорил, как терпеть не может пьяных женщин.
А Лариса вспоминала только, как ее ладонь лежала в сильной руке незнакомца, и думала, что наваждение прошло, но той минуты у нее никто не отнимет.
Тем бы и кончилось, но Никита вдруг решил пригласить своих заместителей в гости.
Лариса, выросшая в семье, где работу делали на работе, а дома занимались домом, недоумевала, зачем нужно приближать к себе подчиненных, но спорить не стала.
Тем более ей нравилось принимать гостей, а кроме родителей, у них почти никто не бывал.
Увидев его на пороге, она чуть не выронила кувшин с морсом. Он принес чайные розы: пять тугих цветков в обрамлении упругих изумрудных листьев.
Лариса смешалась, не зная, куда деть кувшин, убежала с ним в столовую, а он все стоял и ждал, чтобы вручить ей букет, перехваченный внизу несколькими слоями газеты, чтобы не кололись шипы. Стебли оказались такие толстые, что она еле их подрезала.
Когда надо принять людей на высшем уровне, а помощницы тебе еще не полагается по рангу, то за столом особо не рассидишься. Приходится сновать между кухней и столовой, лишь урывками и порой невпопад включаясь в общий разговор.
Лариса сгрузила в мойку стопку грязных тарелок, а когда обернулась, увидела, что он стоит в дверном проеме.
– Какой ужас, – сказал он серьезно, – все это мыть!
Она развела руками.
– У меня всего две тарелки дома, и то я страдаю, а тут целый бастион. Впрочем, нет таких крепостей, которые не взяли бы мы, большевики. Помогу?
Он шагнул к раковине, но Лариса решительно преградила ему дорогу.
– Ни в коем случае. Это очень плохая примета – мыть посуду в чужом доме.
– Серьезно? Не знал. И в чем суть?
– У хозяев денег не будет.
– Значит, не очень.
– Простите?
– Примета плохая, но не очень.
– Вы правы.
Она полезла в духовку за окороком, надеясь, что кухонный жар объяснит румянец на ее щеках.
Вооружилась ножом
