куда нам, – как ни в чем не бывало хмыкнула Иричка.
– Ирка, хватить бухать, – вмешался Денис. – Расскажи лучше, как я тебя с балкона скинул. Пусть люди знают.
– С балкона? – не поверила Любаша. – Как это? И ничего?
– Головка с тех пор не варит, а так ничего. И пить нельзя.
– Дурак!
– А вы, Денис, тоже учились во второй? – спросил Доктор.
– Нет, мы из одиннадцатой. Классная школа была, парни крутые, по десять приводов на каждого. Иногда пересекаемся по городу, смотришь, в люди вышли, при деньгах. Всех кентов помню, ничего не забыл. И ни-ко-го! – сказал с нажимом. – Пивка возьмешь выпьешь, за жизнь перекинешься… Годы!
Знаю я эту школу. У меня в классе много парней из одиннадцатой, заводской район, неблагополучные семьи. Прекрасно знаю.
– Так не хочется стареть! – вдруг воскликнула Инесса ни с того ни с сего, и я вздрогнул.
– Приходи ко мне в «Баффи», – сказала Иричка. – Мы из тебя красотку сделаем.
Ну, не паршивка, скажете? И подумалось мне, что ничего не забывается! Ничего. Ни детские обиды, ни резкие слова, ни жестокие шутки. Сидит внутри до поры до времени, а потом взрыв. Зацепила, видать, Инесса эту… Иричку, да так, что та никак забыть не может. Тут вдруг ловлю на себе взгляд Доктора, смотрит с интересом, прямо читает по лицу. Киваю ему, он с улыбкой кивает в ответ: женщины, мол, вечные соперницы, что с них взять. Тем более такие львицы.
Между тем наступила ночь, закатные зарницы погасли и высыпали звезды, и потянуло сыростью с реки. И вдруг громко заквакали лягушки! Мы даже рассмеялись от неожиданности. А они квакали, пели, рокотали, рычали, булькали, скрежетали, изнемогая и томясь в теплой темноте ночи.
– Любовь! – сказал Полковник. И мы снова рассмеялись.
– Любовь… Из-за меня покончил с собой один парень, – вдруг сказала Иричка.
– Ирка, не свисти! – сказал Денис. – Не морочь людям голову!
– Правда! Студент политеха. Проходу не давал, звал на свиданки, цветы, конфеты…
– Откуда у бедного студента бабки на цветы и конфеты?
– Подрабатывал где-то. Однажды заплакал… Честное слово! Стоял на коленях и плакал. Руки целовал. Кирилл звали. А мне никак. Ну, он и… – Иричка развела руками и рассмеялась. – До сих пор храню его письма, часто перечитываю.
– Тебе, мать, обязательно все изгадить. Скажи еще, с собой таскаешь, не расстаешься. Не обращайте внимания, господа, у нас после шампанского припадок мифотворчества.
– И таскаю! Ревнуешь?
– Тебя?! – Денис заржал. – Уймись, принцесса! Давайте, господа, лучше примем за приятное знакомство!
… – Неприятные люди, – сказала Лариса, когда мы уже улеглись. – Денис алкаш и нахал, нашего Степана Ильича чуть не на «ты», тот аж растерялся, бедный. И молчал весь вечер. Не дай бог, если повадятся. А Иричка эта… тоже мне цаца! Как она Инессу уделала! И та смолчала. Да я бы на ее месте так припечатала! Ну, семейка! И сестра Зина какая-то ни рыба ни мясо… Мямля, право слово.
