держит под водой!И мечта – казалась явью:
Ведь вдова – с пятью мужьями —
Месяц – замужем, три месяца – вдова!
До того вдове обидно,
Что шестого всё не видно,
Что не мил ей – белый свет и самовар!
Тяжко вдовушка стенала,
Сундуки свои пинала:
Хоть выбрасывай широкую кровать!
Тут примчалась повариха,
Сватья – баба Бабариха…
Порешили – женихов поворовать!
…То не лебедь над рекою,
То по трое скачут кони,
То из Тулы – в Лукоморье – шёл отряд,
Впереди – Черномориха —
Сватья баба Бабариха…
Эх, держитесь, тридцать три богатыря!
Лишь полгода миновало —
Тула – пела, танцевала:
Тридцать трое – стали в Туле под венец!
Впереди стоят в соборе
Бабариха с Черномором…
Потому-то Лукоморья – больше нет!
МОЛЬБА
Марине Цветаевой
Марина, Марина, Марина! —
Полвека – как вечность, как день, —
Безлико и непримиримо —
Меж стуками наших сердец,
И в миллион-главой пустыне
Я маюсь – кого полюбить?
И снова, над времени стынью,
Сквозь козни всех чёрных Сибилл,
Сквозь годы, сердца и дороги
Я в вашу безмерность – лечу!
Чтоб пасть перед Вашим порогом,
Куда нет пути палачу,
Где можно уже не бояться,
Что маятник сердца – широк,
Где можно от счастья смеяться,
Что Цахес пропал средь миров,
Где – руки: к восходу, к закату,
Хоть – в пыль, хоть – в колени – лицом,
И что ни обнимешь – руками,
Ответит объятий кольцом.
Без страха любовь – разольётся:
Пигмеям – так страшен разлив!
И рот наконец-то напьётся —
За жажду безводной земли…
Марина! Так тяжко дробиться,
На атомы – сердце деля,
И не в кого вольно влюбиться,
И рубишь на проблески взгляд,
И здешним я – невыносима:
Как с солнца берут – по лучу…
Я в небо – со всей его синью —
Замученным сердцем – кричу:
Марина, Марина, Марина!
Возьмите – в безмерность – меня!
Отсюда – где непримиримо —
Как звери – боятся огня!
ФИНИШ
И вот итог моих страданий,
Моей борьбы, моих метаний
И бесконечной маеты:
Грозят – бедой, грозят – тюрьмою,
Грозят – дырявою сумою…
Всему виной – Любовь и ты.
Я знала – сразу, знала – точно
О полосе полярной ночи,
Что размахнётся – на года!
Но – кнут любви и пряник ласки:
Я – за порогом чёрной сказки,
И всё – беда, везде – беда.
Ведь я – пророчица, и знала,
Когда плененье начиналось:
Цепями станет
