идёт подготовка к очищению её заблудшей души.
Молитвенно сложил руки.
– Я рад за грешницу. Скоро душа её предстанет перед господом, чистой и светлой, как у ангела!
Площадь падре не интересовала. Его интересовала, приговорённая к сожжению, несчастная затворница тюрьмы жизнерадостного дона Санчо.
– Сколько ей лет?
– Восемнадцать, отец мой.
Святой отец иронично усмехнулся.
– Действительно, очень матёрая преступница.
Посмотрел прямо в маленькие, маслянистые глазки главного тюремщика.
– В чём вина её?
Дон Санчо поднял глаза к небу.
– О, на её душе тяжкий грех.
– Какой?
– Она лечила людей разным зельем!
– Ну?
– И люди выздоравливали!
Священник францисканского разлива, неожиданно для тюремщика, спросил:
– Что же в этом плохого?
Тюремщик удивлённо посмотрел на божьего слугу.
– Как это, что плохого? Святые отцы учат, что людей надо лечить смирением и словом божьим. Остальное лечение – от лукавого. Господь сам решает, кого оставить на земле, а кого взять к себе, на небо.
Ещё раз поднял глаза к небу.
– И это справедливо!
Доверительно прошептал:
– А ещё святые отцы говорят, что те, кто приобщился к зелью, продали душу дьяволу.
Хронопутешественник немного задумался. Ему стало жаль несчастную девушку, которую ни за что собрались сжечь заживо. И у него, спонтанно, возникло желание помочь ей. Что из этого выйдет, он не знал, но решение принял. Нахмурившись, мнимый падре решительно произнёс:
– Сын мой, веди меня к осуждённой!
Они вошли в помещение тюрьмы. У входа, переваливаясь с ноги на ногу, стояли четыре дюжих, свирепых на вид, охранника. Они были заточены на то, чтобы впускать человека только внутрь помещения тюрьмы. А вот выпускали наружу его только с разрешения начальника. Здесь же, слева от входа, помещались апартаменты самого дона Санчо. О чём он, не без гордости, поведал святому отцу. «Надо запомнить, где располагается начальник, – подумал Дронов, – может пригодиться».
Прошли в глубину длинного сумрачного коридора. Им встретились ещё пара стражей тюремного порядка, которые бесцельно бродили туда-сюда. В самом его конце остановились. Главный тюремщик обратился к хлипкому охраннику, караулящему дверь.
– Агэпито, она не пыталась тебя очаровать?
Дронов, мельком глянув на втянутые вовнутрь губы и грудь стражника, для себя определил, что начальник тюрьмы беспокоится зря. Таким кавалером женщина вряд ли соблазнится. Даже, если женщина эта находится в темнице.
Агэпито бодро ответил:
– Нет, дон Педро. Ведьма вела себя тихо, как мышь.
Дон Санчо, по-отечески, положил свою руку на узкое плечо охранника.
– Открой темницу, пусть
